ДЕНЬ I: СОВЕРШЕННОЛЕТИЕ.
Лок’гра проснулась раньше чем обычно. Сегодня ей предстоит очень важный день — день ее совершеннолетия, день инициации, день вступления во взрослую жизнь.
Постель сестры уже была застелена, на столе ее ждали еще горячие, манящие своим ароматом, сочные свиные ребрышки и несколько бутылочек прохладного сладкого нектара.
Позавтракав, Лок’гра взяла пару ребрешек и отправилась к вольеру с животными сестры, покормить своего любимца — Досю, пока сестра не видит, и не будет ее ругать. Но вольер оказался пуст. «странно, — подумала Лок’гра, — сестра никогда не брала на утреннюю охоту сразу всех своих питомцев».
Забрав оставшиеся бутылочки нектара Лок’гра отправилась в долину испытаний, на обряд инициации, надеясь, что сестра будет ждать ее там, и сожалея, что родители не дожили до этого дня.
…
«Тром-ка — поприветствовал Лок’гру ее наставник, Нарток — ты готова к испытаниям, что мы приготовили для тебя?». Лок’гра склонила голову — «Да, учитель! Но я бы хотела подождать сестру, она единственная кто у меня остался из родных, мне понадобится ее поддержка сегодня». Нарток недовольно фыркнул, но согласился подождать еще девять минут «ритуал должен начаться вовремя, Лок’гра» — прорычал наставник, и в его глазах проблескнули зеленые огоньки.
…
«Время пришло Лок’гра, — прогремел раскатами грома голос Нартока, — ты готова пройти обряд?». Лок’гра преклонила колено, обхватила второе руками сцепленными в замок, прижалась лбом к костяшкам пальцев — «Лок, кхм, Лок-Регар!» — ком в горле от досады, что сестра не успела вернуться к началу обряда, не дал ей начать без запинки. «Да начнется испытание! — прогремел Нарток — иди и покажи нам чему ты научилась, чернокнижница!» «Свобу, — ответила Лок’гра — Лок’тар огар!», отхлебнула немного нектара, что-бы смочить пересохшее горло, и принялась демонстрировать свои навыки в темной магии на приготовленных на убой вепрях.
…
Подходя к пещере кишащей фамилиарами, Лок’гра почувствовала на себе тяжелый и пронзительный взгляд, «Все таки она пришла!» — подумала молодая чернокнижница, и c воодушевлением ринулась в новый бой. Она не знала, что не сестра, наблюдает за ней…
ДЕНЬ VII: НАЧАЛО ПОИСКОВ
Прошло уже шесть дней, с тех пор, как сестра ушла на охоту, раньше она никогда не уходила на такое большое время, максимум на пять дней, и то, только осенью, набить амбар солониной и пушниной на зиму. Хотя в этом регионе зимы и были теплыми, но привычка и дань традициям брали свое.
Лок’гра очень нервничала, тревожные мысли не давали ей покоя, за последние дни, она практически не спала, все время всматриваясь в темноту и прислушиваясь к каждому шороху. «Все! Хватит! — вскрикнула она, вскакивая с табурета — В конце-то концов, я уже взрослая, я прошла обряд посвящения, я должна найти свою сестру!». Лок’гра подошла к своей постели, свернула покрывало в тугой рулон и перевязала кожаными ремнями. Открыв сундук, она заплакала, воспоминания нахлынули на нее. Она достала шлем своего отца, прижала к груди, и медленно, прижимаясь спиной к стене, сползла на пол. Она так и уснула, сидя на полу, поджав под себя ноги, обнимая шлем отца, уткнувшись лицом в мокрую от слез, потертую волчью шкуру.
ДЕНЬ ПЕРВОЙ ВСТРЕЧИ.
К деревне, обрамленный красными лучами заката, в странном, побитом временем и множеством битв, балахоне шел человек. Он вел под уздцы диковинное животное, на голове у него было три, направленных вперед, словно копья, рога. Панцирный щит, в форме воротника, растущий прямо из головы, обрамляли еще девять. На конце хвоста, раскачивающегося из стороны в сторону, при каждом шаге исполина, был огромный костяной нарост с острыми, как клинки Руага, шипами.
«Что там мама? — спросила маленькая орчиха, с двумя черными косичками — Папа возвращается?». Малышка прижалась к уже округлившемуся животу матери щекой, и тоже начала вглядываться за горизонт. «Сердцем чувствую что да, но глазами вижу другое, — ответила Орчиха, поглаживая одной рукой живот, а второй теребя малышку по голове, — принеси-ка мне мою винтовку, посмотрим получше.»
Ловким движением орчиха отстегнула пронзатель сердец от своей винтовки, откинула в сторону прядь темно-сиреневых волос, и прильнула к прицелу, как к подзорной трубе.
Первым делом она увидела странные руны на кобальтовой шкуре исполина, она не смогла их распознать, но что-то знакомое в них было. Переведя взгляд на человека, она, со свойственной ей брезгливостью, сплюнула на высохшую, от долгого отсутствия дождя, землю. «Громболар! Нежить? Что здесь делает это… это… отребье — почти шепотом, гневно, прорычала она.
Переведя взгляд обратно на древнее животное, она чуть не выронила пронзатель из рук, на огромном седле, весь в окровавленных бинтах, лежал ее муж. Его грудь редко вздымалась вверх, а при каждом выдохе кровь изо рта, большими каплями, стекала по небритой щеке.
Орчиха встала на колени перед дочерью, положила свои руки ей на плечи, и глядя прямо в наивные, детские глаза, спокойным, ровным голосом сказала: -«Приведи шамана, нагрей воды столько, сколько сможешь принести, нарви всю ткань какую найдешь дома на лоскуты, и жди меня дома, с шаманом» — Орчиха сглотнула подкативший к горлу ком, — «ты все поняла?»
Малышка испуганно смотрела на мать, — «что-то случилось с папой?». «Ты все поняла?» — Чуть громче переспросила орчиха.
— Да, мама. Привести шамана, нагреть очень много воды, нарвать лоскутов.
— И…?
— И ждать тебя дома с шаманом.
— Все верно, беги за шаманом, скорей.
Орчиха вернула прицел на место, закинула винтовку за спину и громко свистнула. Тут же, почти из воздуха появился огромный черный волк, и уткнулся мордой в вытянутую руку хозяйки. Орчиха потрепала волка за ухом — «Неси меня быстрее ветра, так же быстро, как Ло’гош настигает свою добычу». Волк, закинул голову и завыл, все птицы в округе взметнулись вверх, пытаясь скрыться за облаками, а животные прижались к земле и затаили дыхание, дабы не выдать себя. Орчиха вскочила на волка, прижалась к его шее, и понеслась на всречу заходящему солнцу.
ДЕНЬ IX: СБОРЫ
Лок’гра проснулась когда солнце уже было в зените, все тело затекло от неудобной позы, и она не сразу смогла встать. Отложив отцовский шлем в сторону, она начала растирать ноги, когда боль прошла, она попыталась подняться, но тут же упала обратно. Полежав еще несколько минут, раскинув руки и ноги в стороны (как в детстве, в свежей траве оазиса, куда они с сестрой убегали поиграть и поплавать в прохладной озерной воде), она поднялась, поправила задравшуюся до колен юбку и собрала волосы в пучок.
Попив воды, она начала собираться. Достала из сундука рюкзак, сшитый ее отцом специально для нее, маленький внешне, но очень вместительный, кожа кодо уже местами потрескалась, но ремни были прочны, а карабины и замки, все так же блестели, как и двенадцать лет назад.
Сложив в рюкзак необходимые вещи, она переложила кожаные штаны и куртку отца на освободившееся место, сверху, аккуратно расправив мех, положила его шлем. Из глубин сундука она вытащила на свет одеяние чернокнижника из черного шелка, когда-то украшенное узорами, вышитыми вручную эльфийками, серебренными нитями. Нынче же облачение выглядело хуже чем тряпка, которую кладут у порога в дождливый день. Чистое (она сама его отстирала от крови и копоти), но испещренное множеством дыр от стрел и пуль, местами опаленное огнем, где-то подштопанное грубыми нитками. Лок’гра расстелила наряд на пустом столе, взяла из шкатулки, оставшейся от матери, иглу и нити, оторвала от подола юбки кусок ткани и начала ставить заплаты.
ДЕНЬ IX: ВПЕРЕД, НА ПОИСКИ.
Солнце уже начало закатываться за горизонт, озаряя степь теплым, оранжевым светом, луговые собачки стремились укрыться в своих норах, хищники же, напротив, стали выползать из своих укрытий, где они весь день проспали в тени одиноких деревьев, набираясь сил для новой охоты.
Лок’гра стояла у стола, переминаясь с ноги на ногу, пальцы ныли и все время норовили выронить иглу. Но она не сдавалась, ей оставалось еще пару стежков.
Молодая орочиха откусила нить зубами, воткнула иглу в моток и вытерла вспотевшие ладони об едва прикрывавшие ягодицы остатки юбки. Она молча стояла и улыбаясь смотрела на свою работу, одеяние, не смотря на долгие годы проведенные в сундуке, не утратило своих чар, заплаты стали менять свой цвет, сливаясь в единый истинно-черный, серебряные узоры возвращались на свои места.
Лок’гра сняла жилет, аккуратно сложила и убрала в рюкзак. Затем скинула остатки юбки на пол и надела платье своего крестного, как он сам себя называл, Лок’гра же не понимала значения этого слова, и называла его Ваднод или просто дядя Дан.
Лок’гра подошла к сундуку и достала со дна фолиант в красивом переплете из голубой кожи, на обложке которого, в четырех углах красовались небольшие черные черепа с красными глазами из рубинов, при одном взгляде на которые чувствовалась рука мастера ювелирного дела. по центру обложки, в золотом обрамлении, был изображен глаз. Лок’гра провела по нему рукой, веки глаза открылись, а начинающая чернокнижница чуть не выронила книгу от неожиданности. Глаз, светящийся зеленой скверной, с большим вертикальным зрачком, несколько раз моргнул, повертелся из стороны в сторону, как бы осматриваясь, а потом уставился на орчиху. Лок’гра смотрела на глаз не смея, не то что пошевелиться, она даже не дышала. Глаз несколько минут не моргая изучал Лок’гру, после чего закрылся, а замок в форме змеи тихонько щелкнул.
Лок’гра открыла книгу, на первой странице стояла дарственная надпись:
«Моему другу и верному соратнику Данфорту, на вечную память.
Сильвана Ветрокрылая»
Лок’гра перевернула страницу, на следующей она увидела давно знакомое ей заклинание призыва беса, она перевернула еще несколько страниц. «Так… а вот это уже поинтересней» — вслух произнесла она, вчитываясь в строки под старательно нарисованным демоном бездны. Перевернув еще несколько страниц, она обнаружила эскизы огранки драгоценных камней, и долговую расписку на тысячу золотых, только вот имя должника она никак не могла разобрать, темное пятно засохшей крови закрывало большую его часть, читалось только «Грау…».
Лок’гра закрыла фолиант, убрала его в потайной карман рукава, и в последний раз обвела взглядом свой дом, мысленно прощаясь с ним навсегда.
ДЕНЬ ПЕРВОЙ ОХОТЫ.
На опушке леса, окруженной вековыми соснами с серебряными иголками, около затухающего костра сидели и тихо о чем-то беседовали молодой орк и отрекшийся. Рядом с ними, на подстилке из сосновых ветвей, закутавшись в одеяла, спали два орченка, девочки, одна, еще совсем малышка, лет трех от роду, прижималась, уткнувшись мордашкой в шерсть одеяла, к свой старшей сестре.
Орк, откусил от ноги кабана большой кусок сочного мяса, приправленного даларанскими специями, и проглотил его, почти не жуя, отхлебнул из фляги молодого вина, и протянул ее отрекшемуся. «Давно хотел тебя спросить — шепотом, что бы не будить спящих девочек, сказал орк, — ты что нибудь помнишь, до того как ты уме… эээ….переродился? Отрекшийся отхлебнул вина, мотнул головой — «Нет, я ничего не помню, прошептал отрекшийся, как будто ничего и не было, до момента пробуждения».
За спиной отрекшегося прогремел взрыв, это сработала ловушка, предусмотрительно поставленная орком-охотником на подходе к лагерю, с самой темной стороны леса. почти сразу, с грохотом, в большую сосну врезалось тело, откинутого взрывной волной волка, да так и осталось на нем висеть, пронзенное обломками ветвей. Орк и отрекшийся вскочили и стали стали оглядываться по сторонам, охотник уже сжимал в руке лук, мгновение назад висевший за спиной, услышав шорох, резким движением натянул тетиву, и стал целится в темноту леса, пытаясь разглядеть врага. Резкий поток ледяного ветра ударил охотника прямо в руку, пальцы заиндевели и лук выпал на землю. из леса раздался надменный смешок, но тут же сменился на дикий вопль, на опушку, объятая пламенем, выбежала женщина.
«Сзади!» — прокричал орк, чернокнижник оглянулся и увидел человека, в сверкающих латах. Паладин держал, подняв вверх одной рукой большой меч, во второй его руке была открытая книга. Он читал заклинание не сводя взгляда с чернокнижника. Отрекшийся взмахнул рукой в сторону мага, одежды которой уже почти перестали полыхать, и женщина снова закричала от обжигающей боли, Чернокнижник перевел взгляд на паладина, книга и меч уже стали наполняться холодным, белым светом. Взгляды чернокнижника и паладина встретились, отрекшийся никогда раньше не видел такой ненависти во взгляде, он ускорил чтение своего заклинания, счет шел уже на секунды, белое свечение стало подниматься вверх от меча, суля верную смерть. «Не сегодня, — прорычал орк, кидая небольшой топорик в паладина — не сегодня…». Топорик быстро завертелся, и по дуге огибающей чернокнижника, устремился к человеку в сверкающих доспехах. Паладин вскрикнул от боли и выронил меч, свет угас, топорик не смотря на свою остроту не смог пробить сталь латной рукавицы, но оставил на ней большую вмятину, явно раздробив пару пальцев. На мгновение стало почти темно, но тут же полянка озарилась зеленым светом исходящим от огромного зеленого шара, слетевшего с рук чернокнижника и устремившегося к человеку.
В зеленом свечении блеснули два клинка. «Папа! Нет!» — прокричала старшая девочка. Орк обернулся, на него, с дерева, летел в прыжке, выставив вперед два нацеленных на шею клинка, гном.
Гном завис в воздухе в паре шагов от орка, удерживаемый магическими цепями призванного чернокнижником демона. Мощным ударом громадного кулака, орк припечатал гнома к дереву.
На поляне снова стало темно, зеленый шар долетел до паладина, ударив его прямо в грудь, выбив его из латных сапог и протащив по земле несколько метров.
Почти полная луна, выбравшаяся из-за туч, озарила поляну серебристым светом. Орк кружился в бешеном танце нанося удары ладонями себе по голове, гном, накинувший удавку на шею орка, словно объездчик диких кодо, ловко уворачивался от ударов.
Легкое жжение обдало щеку орка, но тут же стало легко дышать, веревка ослабла. гном раскинув в стороны руки, медленно падал на землю, из его глазницы торчала стрела, зашедшая в череп почти по самое оперение, и вышедшая с обратной стороны черепа.
«Прости пап…» — сказала старшая девочка, глядя на маленькую царапину на щеке орка. Она стояла выставив ногу вперед и уперев лук одним плечом в землю, не смотря на большой для своих девяти лет рост, лук ее отца, все еще был для нее велик. Вторая малышка вцепилась обеими руками за отставленную назад ногу старшей сестры.
«Уходим!» — прохрипел паладин, семеня босыми ногами в сторону мага — Открывай портал!»
Орк подошел к дочерям, погладил их по головам, — «Все хорошо, они ушли» — ласково, на сколько это возможно для орка, произнес он. Заглянул в глаза старшей из дочерей — «ты молодец, ты все правильно сделала, я горжусь тобой» — произнес охотник.
Чернокнижник подошел к ним, взял малышку на руки, и обратился к орку, — Вам лучше уйти, они скоро вернутся. Они всегда возвращаются». «Да, — ответил орк, — только заберу трофей, если ты не против, уж больно красиво блестит сталь тех сапог, пригодится для безделушек дочуркам». «Я не против, забирай» — ответил отрекшийся.
…
Орк с дочерьми уже скрылся в портале путевого камня, чернокнижник же, достал из под облачения небольшую книгу открыл на предпоследней странице, достал немного потрепанную фотографию с изображением прекрасной женщины с годовалым мальчуганом на руках, провел пальцами по их лицам, с горестью вздохнул, и убрал обратно. сухо щелкнул пальцами, и тут же из демонического портала выбежал конь, точнее скелет коня с горящими углями вместо глаз. Чернокнижник ловко запрыгнул ему на спину, и отправился на юг…
ДЕНЬ X: ПЕРВОЕ РАЗОЧАРОВАНИЕ
Было уже глубоко за полночь, когда Лок’гра добралась до места ночевки, эта была удобная ложбинка укрытая среди скал от любопытных путников и защищенная с двух сторон от ветра отвесными скалами. Лок’гра достала из рюкзака факел, зажгла его, и осмотрелась.
— Таак, — выдохнула она, — кострище старое, зола прибита дождем, а последний дождь был две недели назад, следовательно, сестры здесь не было давно» — подытожила она, вспоминая чему учила ее сестра, когда они вместе ходили на охоту.
Лок’гра разложила запасенный внизу хворост и пару поленьев на кострище, положила сверху горящий факел, и стала готовиться к ночи, расстелив походное одеяло рядом с занявшемся костром. Она достала из рюкзака несколько кусков солонины, кусок хлеба и флягу воды. Усевшись поудобней, она достала книгу, открыла ее, и внимательно, не спеша стала изучать тексты старого фолианта, попутно поглощая свой простой ужин.
Лок’гра внимательно читала новые заклиная, тщательно проговаривая про себя каждое слово и делая пассы свободной рукой. Она так увлеклась, что не заметила как быстро пролетело время, она убрала книгу обратно, только когда света от прогоревшего костра уже стало не хватать для чтения.
Лок’гра улеглась поудобней, и почти сразу заснула. Спала она беспокойно, ей снилось что она стоит посреди темного леса и кто-то наблюдает за ней, но она никак не может разглядеть кто, стоит ей только обернуться, и начать вглядываться в заросли, как он или она, а может быть и оно, оказывается сзади, и опять начинает сверлить взглядом ее затылок.
Проснувшись на рассвете и быстро собрав свои вещи, Лок’гра поспешила спуститься вниз, к тропе, ей не терпелось попробовать новое заклинание, которое на кануне она так тщательно разучивала. Спустившись вниз чернокнижница сотворила круг великого призыва, вступив в круг, Лок’ра начала открывать портал в Зорот, после того как портал открылся из него вышел конь, его пылающие копыта оставляли выжженные следы на траве, из глазниц и ноздрей вырывался огонь. Конь уставился на Лок’гру своими пылающими глазницами, и начал бить копытом, разбрасывая вокруг себя угольки, орчиха же, была готова ко встрече, и не отводя взгляда от полыхающих глазниц коня, шагнула к нему на встречу, конь встал на дыбы и заржав начал бить воздух впереди себя. Лок’гра сделала еще один шаг, и вытянула правую руку вперед. Конь опустился на все четыре ноги, и с новой силой начал бить копытом, да с такой силой что уже не только уголки начали разлетаться в разные стороны, но и земля. Лок’гра сделала еще один шаг вперед, и ее рука уткнулась в морду коня, жар из ноздрей обжигал кожу, но она не убрала руку, не отводя взгляда, она левой рукой достала из-за пояса заготовленный заранее кусочек сахара, и протянула его на открытой ладони коню. Зоротианский конь, несущий погибель всему живому, готовый вступить в схватку с любым, осмелившимся призвать его, аккуратно слизнул сахарок с руки чернокнижницы и преклонил голову. Пламя больше не обжигало руку Лок’гры, она погладила коня по морде, расчесала пальцами огненную гриву и запрыгнула на, теперь уже своего, скакуна. И конь, повинуясь ей, поскакал на запад, в сторону Тысячи Игл
ДЕНЬ ЗНАКОМСТВА
В аукционном доме, что расположился на Аллее Силы, прямо у входа в Великий Оргриммар, отрекшийся тщательно просматривал товары, в этот раз его интересовали шкуры, он уже почти закончил выбирать, когда его окликнули. «Хозяин, хозяин! Он здесь, он пришел» — шептал маленький бес, дергая отрекшегося за подол платья. «Спасибо, а теперь проваливай» — так же шепотом произнес отрекшийся, слегка пнув беса в бок.
В ворота Оргриммара, ведя под уздцы вьючного мула груженного тюками выделанных шкур, вошел молодой орк. Он поздоровался со стражниками и прямиком направился в «Сломанный Клык». О, Гатжутар, тром-ка! — поприветствовал его кабатчик, -тебе как обычно, жабьего яда и рульку? Орк замотал головой, — Не, сегодня слишком жарко, да и дел еще много, налей-ка мне стаканчик эльфийского вина и принеси маринованных пяточков.
Орк прошел в глубь зала, и усевшись за свободный столик достал из-за пояса небольшой мешочек из кожи с шелковыми тесемками, покрутил его в руке и положил перед собой на стол. «Слушай, Мораг, а где моя свояченица?» — спросил орк у кабатчика, который уже спешил к столику, неся на подносе блюдо с маринованными свиными пяточками и стаканом молодого вина с винокурен Вечной Песни. «Хозяйка скоро придет, она пошла к Мароггу, за колючими грушами для десертов» — ответил Мораг, выставляя заказ на стол. «Десерты? В Сломанном Клыке?» — удивился Гатжутар. «Ну, она их иногда печет, ну, для подопечных Батлвейл» — пояснил кабатчик — «Не молода она уже, а своих детей нет, вот иногда и балует детишек из приюта». «Ясно» — ответил Гатжутар, пережевывая очередной пяточек.
Когда орк покончил с трапезой, в таверну, неся большую корзину с колючими грушами вошла Гришка — немолодая, но по своему привлекательная, орчиха, с выкрашенными, дабы скрыть начавшую пробиваться седину, в рыжий цвет волосами. «Привет зятек, в гости или по делам?» — Спросила она ставя корзину на стойку. «И по делам, и в гости» — ответил Гатжутар. «Вот, гостинец тебе от жены.» — протягивая кожаный мешочек с шелковыми тесемками, сказал орк. «Кому жена, а кому и сестренка, младшая» — парировала Гришка, развязывая тесемки. Она подставила ладонь, и аккуратно высыпала на нее содержимое мешочка — две золотых серьги в форме колец, украшенными гравировкой, которая рассыпалась тысячью искр в солнечных лучах. «Красота то какая! Это она сама сделала?» — вставляя в уши новые серьги, спросила Гришка. «Ага, с каждым разом у нее все лучше и лучше получается» — ответил орк, вставая из-за стола.
— Посиди еще немного, расскажи как Сакгра, как дочка, растет?
— Сакгра нормально, через пару месяцев должна родить, надеюсь будет сын. Джайн’на растет, во всю помогает жене, уже и питомца себе завела, тигренка. Давай я сейчас с делами разберусь и зайду еще, выпьем, поговорим.
-Хорошо, а я пока гостинцев соберу, да письмо напишу, заскочишь на обратном пути в Колючий Холм? передашь его Гримтаку?
— Заскочу, у меня как раз еще для Китхи подарок — похлопывая себя по карману, ответил Гатжутар и отправился к аукционному дому.
…
— Эй, нежить, можно тебя на минутку? — окликнул отрекшегося, стоящего около тюков со шкурами, Гатжутар.
— Ну во первых, здравствуйте — с нотками раздражения в голосе ответил отрекшийся, поворачиваясь на зов — «Во вторых, не тебя, а Вас, мы с Вами не знакомы и вместе ни пили, ни кровь врагов не проливали». Отрекшийся подошел поближе и поманил орка костлявым пальцем, ошарашенный орк, повинуясь, немного наклонился, так что их головы стали примерно на одном уровне. «Ну а в третьих, никогда, запомни, НИКОГДА, не называй нас нежитью, мы — Отрекшиеся» — гневно прошептал отрекшийся.
— Оу, э… извини те, я не хотел твас оскорбить.
— Уже лучше, продолжайте пожалуйста.
— Я увидел что Вас интересуют шкуры, у меня есть немного отличных шкур.
— Уже интересно.
— Так вот, я бы хотел предложить Вам их купить, я готов их отдать по цене ниже, чем у этих — орк скосил взгляд на внимательно изучавшего его аукциониста — э.. гоблинов, лишь бы самому с ними не связываться.
— Господа, если Вы решили делать бизнес друг с другом, то я таки был бы очень признателен, если вы будете делать это в другом месте — вмешался в разговор гоблин. «Хорошо Фаздран, мы уже уходим, но я вернусь, попозже» — ответил отрекшийся — «Ну, что же, пойдемте посмотрим ваши шкуры» — уже направляясь к выходу сказал отрекшийся.
Отрекшийся внимательно осмотрел шкуры, повернулся к орку, и сказал: — «Готов дать за них пять с половиной сотен золотых». Гатжутар почесал затылок.
— Ну, я планировал выручить за них шесть с половиной сотен.
— Ага, и оставить тридцать с мелочью за комиссию гоблинам.
— Шестьсот двадцать, все равно больше чем пятьсот пятьдесят.
— А пятьсот семьдесят, прямо вот здесь — отрекшийся похлопал себя по кошелю на поясе — и сейчас.
— Шесть сотен, тут три с четвертью тюка отборных шкур — не сдавался орк.
— Пятьсот девяносто и стаканчик вина, дабы отметить сделку.
— И два стаканчика.
— Договорились.
Отрекшийся достал из кошеля шесть мешочков с монетами, отсчитал из одного десять золотых, и протянул мешочки орку — «Пересчитывать будете?» «Позже, в трактире, за стаканчиком вина» — ответил Гатжутар — «Куда сгружать шкуры?». «Минутку» — ответил отрекшийся и щелкнул пальцами. «Чего надо, хозяин?» — из-за спины отрекшегося выскочил бес
-Отведи мула к банку, и сдай шкуры на хранение, потом приведешь мула к Сломанному Клыку и можешь быть свободен, пока.
— Будет сделано, хозяин.
— Погоди, вот, возьми пару золотых, а то старина Пунк, опять будет возмущаться и говорить, что доступ к ячейке предоставляется только клиенту.
Бес взял монеты, второй рукой взял мула под уздцы, и отправился в сторону Волока. Отрекшийся протянул руку орку — «Пора бы нам и познакомиться. меня зовут Данфорт». Орк пожал холодную руку отрекшегося — «А меня Гатжутар», и новоиспеченные знакомцы отправились в «Сломанный Клык».
ДЕНЬ X: ВЕЧЕР
Лок’гра проскакала на своем коне почти весь день, останавливаясь только пару раз по нужде, да перекусить в прохладной тени оазиса в самый разгар жаркого дня. Подъезжая к каньону, она увидела, что он затоплен. Она совсем забыла, что много лет назад, когда она еще была совсем ребенком, Смертокрыл натворил много разных дел в Азероте. Ей было лет восемь, не больше, и страшные воспоминания детства почти стерлись из памяти. Лок’гра вспомнила как Батлвейл, с испуганными глазами будила малышей, и они, выстроившись по парам и взявшись за руки, шагали в портал, на другой стороне которого, их встречала мисс Ария. Лок’гра с интересом разглядывала молодую женщину с добрыми глазами, это был первый человек, который смотрел на нее с любовью, а не с отвращением, и не пытался ее убить. В те дни, в Даларанском приюте было много детей, почти со всего Азерота, сироты Орды и Альянса, поначалу сторонившиеся друг-друга, к концу первой недели проведенной в общем приюте, уже играли вместе. Общая беда не надолго примирила давних врагов.
Лок’гра остановила коня почти у самого края каньона, спешилась и осмотрелась. Подъемник, на котором они с отцом и сестрой когда-то спускались на дно каньона был сломан, подвесные мосты — сорваны, вода доходила почти до самого верха. Пещера скрытая среди скал, точнее берлога, огромного медведя, наводившего в свое время ужас на местных обитателей, до тех пор, пока дед Лок’гры, Загтар Каменный Кулак, не выследил и не убил его, была затоплена. Загтар, в свое время, обустроил в освободившейся берлоге охотничью стоянку, которой после его смерти, пользовались его сын и старшая внучка.
— Ну значит там ее точно нет, — подумала Лок’гра, — Вечереет, пора искать пристанище на ночь. Лезть в горы в сумерках показалось Лок’гре дурной затеей, поэтому она решила заночевать на одной из скал торчащих из воды. Лок’гра отломала несколько, еще не совсем сгнивших, досок от остатков подъемника и связала их в подобие маленького плота. Лок’гра сняла свою одежду и аккуратно сложила в рюкзак, после чего поставила его на плотик. Орчиха шагнула в воду и и на мгновение ее тело парализовало от резкой перемены температуры, не смотря на жаркую погоду, вода оставалась холодной, подпитываемая потоками ручейков из Фераласа. Опираясь на плотик, чернокнижница доплыла почти до середины каньона, огибая один из торчащих из воды шпилей, в поисках более-менее удобного пути на верх, она обнаружила остатки подвесного моста, Лок’гра подплыла к ним, подергала веревки и попробовала подтянутся держась за мостки. Мост выдержал. Подтянувшись еще раз, Лок’гра закинула рюкзак за спину, и стала подниматься вверх. Забравшись на шпиль, Орчиха осмотрелась, по периметру располагалось несколько потрепанных палаток, остатки каких-то построек и несколько старых лавок, в центре площадки размещалось выложенное камнями кострище. Лок’гра сначала не хотела разводить костер, но холодная вода и пронизывающий ветер заставили ее передумать, собрав по округе палки и сломанные лавки она развела костер, порыскав по палаткам она нашла старое покрывало и стряхнув с него пыль, закуталась в него, и села поближе к костру.
Наступила ночь. Луна и звезды скрылись за облаками. Вдали сверкнуло несколько молний и прогремели раскаты грома. Согревшись и обсохнув Лок’гра оделась и затушила костер. — Не стоит сегодня ночевать под открытым небом, — сама себе сказала чернокнижница и пошла к палатке в которой нашла покрывало. Сверкнула молния, и Лок’гре показалось что на соседней скале кто-то стоит, она начала всматриваться в темноту. Прогремел гром, первые капли дождя упали на землю. Снова сверкнула молния, тотем, старый деревянный тотем вырезанный из бревна и украшенный рогами и перьями стоял на соседнем шпиле. Орчиха успокоилась и поспешила укрыться от дождя в палатке. Устроившись поудобней на старой лежанке, и укрывшись покрывалом, она почти сразу заснула, под барабанную дробь дождя. В эту ночь ей ничего не снилось…
ДЕНЬ ПЕРВОЙ ВСТРЕЧИ. ПОЗДНЕЕ
Орчиха спрыгнула с волка в нескольких шагах от отрекшегося, в ее глазах читались страх (за мужа) и отвращение к ходячему трупу.
— Что с ним? Что произошло? Кто ты? — Один за другим выпалила вопросы орчиха, пристально вглядываясь в лицо отрекшегося. Она не была уверена, что ему можно доверять.
— Гатжутар ранен, и отравлен, ему нужна помощь, и времени уже почти не осталось. Отряд Альянса проник в Оргриммар, нам не повезло, мы были одними из первых, кто их обнаружил. Меня зовут Данфорт. а Вы наверное Сакгра?
— Да, я Сакгра. Откуда ты знаешь мое имя?
— Оу, мы успели подружиться с Вашим мужем, он много рассказывал про Вас с дочкой. Сакгра, не теряйте время на пустые разговоры, берите моего ящера, он может бежать достаточно быстро, я просто боялся, что если я отключусь и упаду с него, нам уже никто не поможет.
Данфорт протянул поводья Сакгре. — Да, чуть не забыл — Отрекшийся достал из складок робы кристалл, произнес заклинание, и кристалл наполнился сиреневым свечением, — Вот, возьмите еще вот это, если Гатжутар не продержится до помощи, у Вас будет еще минут пятнадцать, в запасе.
—Спасибо тебе, Данфорт. — Сакгра убрала кристалл в сумку, — Надеюсь это не понадобится, я могу тебе чем-то помочь?
— Пока нет, поспеши, спаси своего мужа.
Сакгра залезла в седло и поцеловала мужа — Все будет хорошо, любимый, ты обязательно поправишься.
— Данфорт, как управлять этим зверем?
— Так же как лошадью или кодо.
— Спасибо, надеюсь с тобой все будет в порядке и мы скоро увидимся.
Ящер плавно двинулся вперед, и чуть не задел голову отрекшегося своим хвостом. С каждым шагом он ускорялся и клубы пыли под ногами исполина, с каждым шагом становились все больше.
Волк Сакгры посмотрел вслед быстро удаляющейся хозяйки, несколько раз лизнул окровавленный бок и жалобно скуля уставился на отрекшегося. Данфорт подошел к волку, провел рукой по шерсти и растер кровь по пальцам.
— Время еще есть, мало, но есть. Возвращайся за мной на рассвете — Отрекшийся потрепал волка за ухом, — мне нужно прийти в себя. Волк закинул голову и завыл, в дали на его зов отозвались несколько голосов, и он побежал по следу хозяйки. Отрекшийся лег на землю и закрыл глаза.
***
Фырк, ведомый голодом, вышел из своего убежища. Его нос больше не чувствовал запахов ни волка ни орка, только манящий запах свежей крови и не очень привлекательный запах падали. Ему очень хотелось есть, но вой волков распугал всех животных в округе. Ему конечно хотелось свежего мяса жевры или вепря, но Фырк не брезговал и падалью. Фырк шел на запах, внимательно оглядываясь, прислушиваясь и принюхиваясь. Фырк был старой гиеной, но только его осторожность и внимание к деталям, позволили дожить ему до сегодняшнего дня.
Фырк обошел холм, и скрываясь в засохшей траве подошел ближе к источнику запаха. На земле лежало человеческое тело источая запахи падали и свежей крови. Фырк сел и стал внимательно изучать тело, он знал, что так не бывает, падаль не может пахнуть свежей кровью. Пока Фырк думал, к телу устремилась другая гиена, Фырк хотел было бросится на нее и прогнать от своей добычи, но инстинкты его остановили, и он продолжил наблюдать. Другая гиена, более молодая и менее опытная, чем Фырк, подбежала к телу и принялась его обнюхивать, периодически поднимая голову и озираясь по сторонам. Молодая гиена не заметила Фырка, и пару раз обежав вокруг тела, лизнула окровавленную руку. Обежав еще раз вокруг тела внимательно изучая окрестности, молодая гиена вцепилась зубами в руку.
То, что произошло потом, Фырк видел впервые за свою долгую жизнь. Тело схватило молодую гиену за шею второй рукой, и подняло ее над собой. Молодая гиена пытаясь вырваться била тело всеми лапами, но все попытки были напрасны. В освободившейся руке тела блеснул нож. Один точно выверенный удар и молодая гиена безвольно повисла на вытянутой руке тела. Затем тело село и принялось пить кровь из шеи мертвой гиены. Затем тело вспороло ножом брюхо и голыми руками вырвало сердце и сожрало его, после чего спокойно улеглось обратно.
Фырк, аккуратно (впрочем, как и всегда) удалился. Голодный, ошарашенный, но живой.
***
Солнце еще не полностью показалось из-за горизонта, а Данфорт уже был на окраине деревни верхом на волке Сакгры. Он сразу узнал нужный ему дом, рядом с ним лежало бездыханное тело загнанного ящера. Отрекшийся спешился и вошел внутрь.
Гатжутар лежал на земляном полу в окружении тотемов, дыхание было ровным, бинты в большинстве своем были чистыми, всего через пару проступила кровь, на груди и правом плече. Рядом с орком, склонившись над Сакгрой, читая мантры и водя над ней пучком дымящих трав, стоял шаман.
— Вы Данфорт? — спросила маленькая девочка-орченок с тазом воды в руках.
— А ты, должно быть, Джайн’на. Верно?
— Да.
— Шаман, как они? — Данфорт шагнул в сторону, освобождая проход для орченка.
— С Гатжутаром все в порядке, к вечеру должен прийти в себя. — Шаман оглянулся, убедился что девочка его не слышит и добавил — С Сакгрой все гораздо хуже, кровотечение не останавливается, ей нужно разродиться как можно быстрее, или она умрет, но срок еще не пришел, и она никак не приходит в себя.
— Значит будем помогать. Шаман, Вы умеешь шить?
— Без обид, Данфорт, но получше тебя, у Гатжутара останутся ужасные шрамы. И что ты имеешь в виду под помощью?
Данфорт достал из складок платья нож, — Извлечение.
В дом вошла Джайн’на неся очередной таз горячей воды, — Я могу что-то еще сделать? — спросила она. — В доме есть алкоголь? — спросил Данфорт. Девочка кивнула, подбежала к корзинам, вытащила почти целую бутыль рома и протянула ее отрекшемуся. Данфорт взял бутылку, немного отхлебнул прямо из горлышка, — маловато, вот, возьми деньги, — Отрекшийся протянул орченку мешочек с монетами, — найти провожатого до Громового Утеса, привези две бутылки.
— Я быстро!
— Не торопись, будь осторожна, Ака’Магош.
— Заг Заг! — ответила девочка и выбежала на улицу.
***
Отрекшийся вынул из своего рюкзака кожаный сверток, несколько пузырьков с какими-то настоями, большую свечу и разложил все это на столе. Затем снял перчатки, заткнул их за пояс на спине, сполоснул ромом костяшки пальцев и развернул сверток. Отрекшийся начал доставать разные приспособления из кожаных кармашков внутри свертка, Он собрал небольшую треногу, поставил ее над свечой, и подвесил свой нож, пламя свечи сразу разгорелось зеленым цветом. Данфорт покрутил над огнем пять изогнутых игл, после чего, вставил в них шелковые нити и аккуратно разложил на белоснежной тряпице.
— Шаман, время начинать.
— Ты уверен, что справишься?
— Нет, но если ничего не предпринять, она все равно умрет.
Шаман, продолжая читать мантры, отодвинулся в сторону пропуская отрекшегося к орчихе. Данфорт встал на колени и ощупал живот Сакгры, затем взял один из пузырьков и намазал низ живота какой-то странно пахнущей жидкостью, после чего взял нож, и плавно, придерживая живот второй рукой, сделал надрез и раздвинул мышцы. — Шаман, помоги мне, останови кровь, и держи разрез открытым. — Данфорт поднялся, помог шаману омыть руки ромом, ополоснул нож, — держи разрез шире, мне нужно добраться до матки. Шаман аккуратно вставил большой и указательный пальцы в рану, и развел края в сторону, и начал заговаривать кровь. Кровотечение быстро прекратилось, и Данфорт сделал новый надрез, уже на матке. отрекшийся аккуратно запустил руку в надрез, и извлек орченка из чрева матери. Детеныш не шевелился, пуповина была обмотана вокруг шеи, отрекшийся размотал пуповину, достал из кармашка свертка серебряный зажим, пережал ее и отсек ножом лишнее.
— Шаман, держи, приведи ее в чувства — отрекшийся положил малыша на ладонь лекаря. — А я пока начну зашивать, — сказал Данфорт, взял заготовленную иглу с нитью, и начал накладывать шов.
— Ничего не получатся, Данфорт, я не могу вдохнуть в нее жизнь, она должна была сама сделать первый вдох.
— Подожди, еще пара стежков.
Отрекшийся поднялся с колен и забрал малышку у Шамана — Давай ее мне, внутри я закончил, зашивай снаружи. Данфорт держал орченка на вытянутой руке, второй рукой вытащил из складок кристалл и начал читать заклинание, кристалл засветился сиреневым. Отрекшийся раздавил кристалл и… ничего не произошло.
***
Данфорт почувствовал как что-то мокрое и холодное ткнуло его в свободную ладонь, он оглянулся. Волк Сакгры стоял позади него, Данфорт впервые видел как плачет волк, крупные, кристально чистые слезы стояли в уголках его изумрудных глаз. Волк посмотрел на малышку в руке отрекшегося, жалобно заскулил и снова ткнулся носом в ладонь. —Ты самый преданный друг, из всех кого я встречал, — сказал Данфорт, трепля Волка за ухом, — и ты прав, это должно сработать. Отрекшийся взял нож обвел вокруг себя круг, прямо на земляном полу, и стал выводить внутри него руны, которые сразу начали наполняться зеленым свечением. Данфорт встал в центр круга, поднял орченка над головой, вторую руку положил на голову волка, и начал читать заклинание. Зеленое пламя начало подниматься из круга по отрекшемуся, быстро покрывая все его тело. Волк заскулил в последний раз, и его бездыханное тело упало на пол. Пламя пропало, руны на полу потухли, а новорожденная орчиха первым криком известила мир о своем приходе на Азерот.
ДЕНЬ XI
Лок’гра проснулась от звука хлопающих крыльев, аккуратно, стараясь не шуметь, подошла ко входу и выглянула в щель. Не далеко от скалы, верхом на виверне восседал таурен, и рассматривал вершину скалы. Лок’гра вышла из своего укрытия и поприветствовала его, — Приветствую тебя, да прибудут с тобой Духи!
— И тебе не хворать! — помахал в ответ таурен. — Что ты здесь забыла? — таурен направил виверну к скале, и спрыгнул не дожидаясь пока она окончательно приземлится.
— Я ищу свою сестру. Ты здесь живешь?
— Нет, я живу в Громовом Утесе, а здесь по делам, Тал попросил привезти пару яиц виверн. К стати, я Муутак, — таурен протянул руку чернокнижнице.
— А я Лок’гра, рада познакомиться, ты завтракал? — Лок’гра крепко пожала руку таурена.
— Еще нет, яйца лучше воровать перед самым рассветом, в это время у виверн самый крепкий сон.
— Составишь мне компанию?
— Конечно, — Таурен вынул из сумки бурдюк и лепешку, разломил ее пополам и протянул Лок’гре, — держи, сам пек. Лок’гра взяла половину лепешки и села на лавку, откусила кусочек и закрыла глаза от удовольствия. — Они, похоже, с медом? — спросила Лог’гра. — Ага — ответил таурен, — тебе нравится? — Да, очень вкусно — ответила орчиха, после чего запустила руку в свой рюкзак, и вытащила от туда пару колючих груш, — вот, держи, они очень вкусные! Муутак с удовольствием съел сразу обе, отхлебнул из бурдюка и протянул его чернокнижнице. Лок’гра отхлебнула немного, довольно кивнула, и сделала еще пару больших глотков.
— Понравилось? — спросил таурен.
— Ага, очень вкусное молоко! Никогда раньше такого не пробовала.
— Мамкино! — Муутак широко улыбнулся.
— Чье? — с удивлением переспросила Лок’гра, сдерживая подкативший к горлу ком.
— Ну в смысле молоко то кодо, мамка моя разводит особую породу, не очень сильные, но молоко очень вкусное.
Пока новые знакомцы завтракали, Лок’гра рассказала Муутаку о своем путешествии, о поиске сестры, и ее планах на будущее. Муутак, в свою очередь, пожаловался на скучную жизнь в Громовом Утесе, поделился своими планами перебраться в Оргриммар и выучится на воина, ибо его навыки в шаманстве оставляли желать лучшего. Лок’гра поддержала его, сказав, что надо заниматься тем, к чему лежит сердце, и рассказала свою историю, как она встала на путь чернокнижника.
— Когда мне было пять, и отец сделал для меня лук со стрелами, я сказала ему, что не хочу быть охотником, а хочу стать чернокнижником, как дядя Данфорт. К слову, он не был мне родным дядей, он был другом отца, странным другом для орка, отрекшимся. Он не раз спасал отца, меня, да и мать с сестрой от гибели. Мне кажется он чувствовал опасность, и всегда приходил вовремя, чтобы защитить нас. Я тогда, еще совсем маленькая и впечатлительная наблюдала как он одним лишь взглядом, или едва заметным жестом, поджигал, калечил и лишал жизни солдат Альянса, и я хотела стать такой же, как он. Отец конечно расстроился, но не подал виду, и сказал, что я в праве сама выбирать свой путь. Данфорт показывал мне азы своего колдовства, и вскоре у меня начало получаться. Потом он ушел, как уходил всегда, не попрощавшись, просто исчез на рассвете. Примерно через год, может чуть раньше. Да, раньше, это случилось за три дня до моего дня рождения, он пришел снова, в этот раз не один, с ним была женщина — маг, тоже отрекшаяся, кажется, ее звали Камь, но я точно не помню, десять лет уже прошло. Мы должны были на рассвете отправиться на охоту, но в туже ночь, три отряда Альянса, а может и больше, напали на нашу деревню. Нападение было внезапным и стремительным, многие погибли не успев дать отпор. Джайн’на, ей тогда было двенадцать, бегала и собирала нас, мелких детей, в кучу, чтобы мы укрылись в портале. Камь, да, точно, её звали Камь, открыла портал в Оргриммар. Почти все дети уже ушли через него, Джайн’на тащила меня за руку к порталу, я смотрела по сторонам пытаясь разглядеть отца и мать, но их нигде не было видно. В свете пожарищ я разглядела двух паладинов, они были в одинаковой амуниции, и мне показалось, что они братья, уж больно они были похожи друг на друга. Паладины стояли чуть позади отряда воинов, и синхронно читали заклинание, свет, белый, ослепляющий свет, наполнял их клинки направленные в ночное небо. Данфорт запустил в них стрелу хаоса, она была огромна, ее зеленый свет осветил поле боя ярче солнца. Одного она испепелила на месте, но второй не прекратил чтение. Последнее, что я видела, перед тем как Джайн’на затащила меня в портал, это огромный столп света, на том месте, где стоял Данфорт. На следующий день, мы вернулись в деревню, оргриммарские рубаки, которые отправились на помощь, как только первые дети вышли из портала, никого не застали, выжившие говорили что воины Альянса ушли также внезапно, как и пришли. Рубаки помогали разгребать завалы, и хоронить павших, раненых почти не было, выживших тоже. Мы с сестрой отыскали тела наших родителей, Комак и Моика помогли нам соорудить погребальный костер, и с почестями похоронить отца и мать, а вот Данфорта нам похоронить не удалось, от него осталась только горстка пепла в складках его платья и его книга заклинаний. Потом мы перебрались к тете Гришке в Оргриммар, но у нее совсем не было времени о нас заботиться и нас определили в приют к Батлвейл.
Лок’гра встала с лавки, — что-то я разговорилась, но спасибо тебе, мне даже стало как-то легче, после того как выговорилась, а тебе не пора в путь? Муутак кивнул, — Да, пора. Как ты с этим живешь? почему не попытаешься забыть? Лок’гра вздохнула, — я не могу это забыть, события той ночи снятся мне каждую новую луну.
— Ты кажется, собиралась в Фералас?
— Да, хочу узнать у Кавинда, не объявлялась ли моя сестра.
— Я тебя подвезу, но тебе придется подержать мои яйца.
— Что!?!
— Муу, извини, яйца виверн конечно же, перекинь мешки через плечо, что бы они не побились друг об друга.
Лок’гра сидела сзади Муутака, держась обеими руками за его пояс, и уткнувшись лицом в его широкую спину. Шерсть таурена приятно пахла сеном и молоком. — Наверно, все таки мамкино, — подумала Лок’гра и улыбнулась. Странный, быстро приблежающийся свист привлек ее внимание, она повернула голову на звук, но ничего не могла разглядеть, хотя свист был уже достаточно близко. Муутак, тоже повернул голову в сторону звука. Му?! — все что он успел произнести перед тем, как его голова, отсеченная тонким диском, летящим со скоростью пули, не начала плавно сползать на грудь, оставляя за собой кровавый след. Тело таурена начало заваливаться назад, и послушная виверна стала набирать высоту, Угол был очень большой и Лок’гра выскользнула из седла, но все еще держалась за пояс. Тело таурена еще больше накренилось и виверна послушно увеличила угол и скорость. Бляшка ремня не выдержала и орчиха устремилась вниз.
ДЕНЬ ?
Данфорт и шаман сидели на бревне перед домом Гатжутара и Сакгры, недалеко от дома, догорал погребальный костер с возложенным на него телом волка. Демон бездны, подошел к хозяину и передал ему нож, — Ящер освежеван, хозяин. Шкура у суккуба, останки мы зарыли. Данфорт взял нож и он тут же исчез в складках платья, — Хорошо, можете на сегодня быть свободны. Данфорт повесил на руку золотую цепочку с кулоном из клыка волка в золотом обрамлении в форме рукояти кинжала, сложил ювелирные инструменты обратно в ящичек и отхлебнул немного рома, прямо из бутылки.
— Будешь? — отрекшийся протянул бутылку шаману.
— Не откажусь, — шаман взял бутылку из рук отрекшегося, протер горлышко краем гильдейской накидки, сделал два больших глотка, и вернул бутылку, — она не должна была родиться, во всяком случае, не должна была выжить.
— Ну, если бы она не должна была выжить — она бы и не выжила. Что это у тебя за странное солнце на гербе? — отрекшийся обвел рукой круг по направлению едва различимого узора на старой, выцветшей до светло-серого цвета, накидке шамана.
— Это звезда, а не солнце.
— Что это за звезда?
— Это уже не важно, — шаман достал из поясной сумки трубку украшенную четырьмя рунами стихий, вырезанных из бивня элекка, забил ее, и не спеша, раскурил. сделал пару затяжек, и выпустил дым кольцами, после чего протянул трубку отрекшемуся. Данфорт затянулся, кашлянул, затянулся еще, пустил дым через нос, и передавая трубку обратно, спросил: — С полуострова? Шаман утвердительно кивнул слегка прищурив глаза. Так они и сидели, молча, куря трубку и попивая ром.
— Как тебя зовут, шаман?
— Это тоже уже не важно, — шаман постучал трубкой об бревно, вытряхивая остатки, поднялся, закинул свой мешок за спину и протянул отрекшемуся руку: — Прощай Данфорт, надеюсь, мы больше никогда не увидимся. Данфорт пожал протянутую руку и попрощался: — Спасибо шаман, прощай. Шаман ушел, а Данфорт отхлебнул еще немного рома и позвал Джайн’ну. Девчушка сразу же выскочила из дома и подошла к отрекшемуся.
— Джайн’на, у меня кое что есть, для Сакгры, на память о…, как звали волка?
— Ло’Макс.
— На память о Ло’Максе, передашь ей когда она придет в себя?
— Да, кончено, передам! А вы разве не останетесь?
— Боюсь, что нет. мне тоже нужно уходить, но я еще вернусь. Вот, держи, — Данфорт протянул орченку кулон.
— Спасибо, спасибо за все, Данфорт, — Джайн’на обняла отрекшегося за шею.
***
Лок’гра очнулась в полной темноте, она попыталась закричать, но попытка отозвалась резкой болью в сломанных ребрах, и с ее уст сорвался только стон. Лок’гра провела рукой по груди, кулон матери был на месте, а грудь перебинтована. Она попыталась сесть, но все тело отозвалось болью, и Лок’гра провалилась обратно в забытье.
Во второй раз Лок’гра пришла в себя от того, что кто-то дергал ее за палец. Очнувшись, она огляделась. Она лежала в небольшой комнатке, слева от ее ложа располагалось окно, занавешенное выцветшей от времени гардинкой, на стене в изножье кровати, висела простая полка с тремя крючками, на одном из них расположилось ее платье, а на втором рюкзак. Тут кто-то снова дернул ее за палец, Лок’гра повернула голову и увидела птенца виверны, который пристроился рядом с ней на кровати. Справа скрипнула дверь и в комнатку вошла старая тауренша, — Ну наконец-то ты очнулась, девочка, — сказала она, ставя на тумбочку у изголовья кровати кувшин с водой. — иди малыш, поешь, — тауренша поставила на пол миску с молоком. Птенец ловко спрыгнул с кровати и подбежав к миске, начал неуклюже лакать.
— Кавинд сегодня принесет мяса для птенца, — сказала тауренша, — я пока приготовлю что-нибудь для тебя, вот попей воды, — тауренша налила в стакан воды и протянула чернокнижнице. Лок’гра немного приподнялась, опираясь на локти, взяла стакан и опустошила его одним глотком.
— Спасибо. — Лок’гра протянула стакан обратно, — Где я? Кто Вы? Что произошло?
— Ты в безопасности, меня зовут Греула, а о том что произошло, лучше расскажет Кавинд, он уже скоро должен вернуться. А пока отдыхай.
Когда старуха вышла, Лок’гра откинула покрывало и осмотрела себя. На груди была тугая повязка, все тело покрывали синяки и ссадины, на правую ногу была наложена шина. Лок’гра снова укрылась. Птенец, допив молоко, ловко вскарабкался на кровать, запрыгнул к Лок’гре на грудь, свернулся калачиком и закрыл глаза. Лок’гра акуратно, одним пальцем почесала птенца за ухом, и тоже закрыла глаза.
© LocGra, 2016
