Башня из сложенных в стопку книг слегка пошатнулась. Это и стало сигналом Терцилию, жрецу-отрекшемуся для того, чтобы прерваться. Он отложил перо и оглядел непрочное сооружение. Он был аккуратным при жизни, черта эта сохранилась в нем и после смерти, но когда какое-то книжное дело увлекало его, вокруг обычно с невообразимой скоростью росли горы из фолиантов, книг и свитков. Так было и сейчас. Жрец долго трудился над этим трактатом, добытая литература проливала совсем чуть-чуть света на тайну тех, кого называли, или даже продолжают называть Темными Богами. Но в большей степени завлекала жреца даже не сама тайна, не поиски манускриптов, книг и артефактов, имеющих отношение к Темным Богам, а то, что история его ордена так или иначе связана с этими сущностями.
Яшумицу, глава ордена, Брекаша и Ланрэ рассказывали о том, как они создали этот маленький отряд, который со временем превратился в настоящее боевое братство. Да, это была интересная история, но особую роль в ней, как полагал Терцилий, играли те странные личности, которые спасли жизнь троим друзьям, ценой собственных жизней. Их предсмертная просьба заключалась в том, чтобы продолжить их дело под знаменами с пугающим знаком – восьмиконечной звездой Хаоса. Молодые друзья, полные эмоций, надежд, амбиций и безмерно благодарные своим спасителям с радостью согласились, приняли эстафету. Гильдия Хорде Маллеус возродилась, точнее сказать, продолжила существовать и получила новую кровь. Обещания они дали некой эльфийке крови, кажется Ланрэ называл имя Shellest, странному отрекшемуся без челюсти, явно бывшему разбойнику, почему-то облаченному в рваную жреческую робу с символом все той же восьмиконечной звезды и совсем уж безумному троллю- воину, который, по рассказу друзей, практически перманентно пребывал в состоянии берсерка.
Терцилий сотни раз прокручивал в голове рассказы основателей ордена, точнее сказать, первых преемников, десятки раз расспрашивал троллиху Брекашу, разбойника и барда Ланрэ и паладина Яшумицо, пока те не стали посылать его куда-подальше. И всегда он натыкался на эти три странные личности. К сожалению, летописец Хорде Маллеус, а точнее сказать, летописцы, толи очень быстро умирали, сменяя друг друга, толи были абсолютно ненормальным. Часть записей вообще была уничтожена, часть была написана на языке, которого он, ученый хронист, попросту не знал, не встречал никогда в жизни. Тогда же Терцилий предложил распределить обязанности по гильдии между ее боевыми братьями и сестрами, предложив себя в качестве хранителя истории, библиария, хрониста, если хотите, который будет записывать историю их ордена, а точнее продолжать ее. Может быть, когда-нибудь ему удастся узнать о своей гильдии гораздо больше.
Слухи, сказания и истории, которые жрец собирал в том числе у старожилов Орды, расспрашивая о Хорде Маллеус, так или иначе были связаны с некими Темными Богами. Сперва Терцилий подумал, что рассказчики, говоря о Темных имеют в виду Древних Богов – К’Туна и его сородичей, но не единожды эти высказанные догадки были опровергнуты собеседниками.
«Не Древние, малой, причем тут эти? Темные, слышишь? Темные Боги, Боги Смерти, Хаос в восьми ликах!» — Это сильно поразило Терцилия, ведь говоривший эти слова таурен был ближайшим приближенным Хамуула Рунического Тотема, и почти таким же старым как и верховный друид. Сведение за сведением, по крупинке Терцилий собрал достаточно информации о тех, кого называют Темными Богами, повелителями Вечной Ночи. Жрец понимал, что все, что он нашел – это лишь ничтожная кроха, жалкие песчинки, чуть-чуть приоткрывающие тайну существования Темных, но все равно он был очень рад тому, что сумел найти.
Книга прирастала страницами, а рабочий кабинет жреца — отрекшегося заполнялся всяческими фолиантами и свитками, архивами и хрониками.
Терцилий поймал себя на мысли что читает страницу за страницей своей книги, тогда как настоящая работа простаивает. Закрыв незавершенный труд, он взял очередные практически истлевшие записи. В уголке истрепанного кожаного переплета была выдавлена восьмиконечная звезда. Терцилий присмотрелся получше и понял, что обложка сделана не просто из кожи. Это было лицо. Растянутая на обложке кожа была испачкана алыми пятнами, кое-где прожжена, теперь уже не понять, был ли это гном, человек или же дворф.
Странно, но у него до сих пор не дошли руки до этой книги. Писана она была летописцами из Хорде Маллеус. С каждой новой строчкой Терцилий понимал, что этот полуистлевший древний фолиант ключ к дверям, за которыми находятся ответы на многие вопросы. И первое, что он узнал – расположение нескольких тайных святилищ, в которых когда-то проводили ритуалы последователи Темных Богов, члены черного ордена Хорде Маллеус. Жрец надеялся, что в тех самых тайных местах он найден ответы на многие мучавшие его вопросы. Там же он надеялся найти и другие книги от хронистов Хорде Маллеус.

* * *

Паладин-эльф крови выдохнул кольцо табачного дыма и посмотрел на замершего в нетерпении отрекшегося. Улыбка заиграла на лице и он снова затянулся.
Дворфы, удар за ударом, приближались к заваленному входу в третью пещеру. Первые два тайных святилища Темных Богов, найденные в Тернистой долине и Когтистых горах не принесли жрецу удовлетворения. Конечно, Терцилий нашел несколько книг, гравюр и иных артефактов, как он называл свои находки, но все они были писаны на том самом неизвестном языке, что так часто встречался в хрониках Хорде Маллеус.
— Он прямо как статуя. – Пробормотала троллиха Брекаша, глядя на жреца-нежить.
— Ага. – паладин снова затянулся, и снова выпустил дым колечком. – Ты ж знаешь нашего капеллана – за древние записи душу продаст.
Пленные дворфы, гремя кандалами, рубили породу, прорубая проход, ведущий в глубь и вниз. Терцилий не отводил от них взгляда. В тот момент, когда его напряжение и страх неверного истолкования записей летописцев Хорде Маллеус достигли пика, горная порода обвалилась, увлекая под собой первых двух дворфов. Раздались крики боли, стенания.
Терцилий сорвался с места и поспешил вниз. Он прошел по камням, которые завалили дворфов, не обращая внимания на стоны, доносившиеся из-под завала и вошел в узкий проход. Члены черного ордена Хорде Маллеус поспешили за ним, группа бойцов осталась контролировать пленников-рудокопов, офицеры вошли в узкий коридор, заканчивающийся ступенями, ведущими вниз.
Яшумицо и Брекаша нашли Трецилия не сразу. Он уже был в главной зале, наполовину заваленной камнями, пыльной и затхлой. Жрец в возбуждении носился от постамента к постаменту, собирая древние запылившиеся книги и свитки. Каким чудом все это уцелело по прошествии стольких лет оставалось загадкой.
-Тер, старина, ты немного успокойся. Сейчас организуем подъем этих записей наверх, все будет отлично. – Эльф снова улыбнулся.
— Подъем? Наверх? Я сам! Ну уж нет, сейчас какой-нибудь болван еще уронит их по пути или испортит! Ну уж нет! – жрец-отрекшийся поспешил к выходу.
— А нам-то что делать? – Паладин покачал головой, видя как бережно жрец берет книги и упаковывает в кожаные сумки, пропитанные особыми магическими маслами.
— Организуйте подъем остальных вещей наверх. Доставим остальные находки, все кроме книг, фолиантов и иных записей на поверхность. Кстати говоря, все это принадлежит нашей гильдии. Надо отвести все это в наше убежище. – жрец уже поднимался по лестнице, его сопровождали несколько молодых братьев ордена, которым, правда жрец не доверил нести книги.
— А ты что думаешь? – паладин обратился к троллихе. Монахиня была сама невозмутимость.
-История ордена, если ее сможет все же расшифровать и переписать брат Терцилий, укрепит наш боевой дух и повлияет на нашу сплоченность, примарх.
Эльф крови кивнул и принялся раздавать команды. От взгляда Брекаши не ускользнуло как Яшумицо поморщился при слове «примарх». Звание примарха ордена он считал излишне помпезным и пафосным.

Когда все, что было найдено в последнем святилище загрузили в два фургона, к Яшумицо, Брекаше и Терцилию подошел Фелгрим, отчаянный рубака и безбашенный боец.
— А с этими что делать будем? – в голосе орка чувствовались кровожадные нотки.
— Вообще мы обещали отпустить дворфов. – Брекаша была само спокойствие и невозмутимость. Она видела, как зеленое лицо орка налилось кровью а руки сжались в кулаки. – Но с одним ты можешь сразиться, брат Фелгрим.
Кровожадная улыбка мелькнула на лице орка. Отсалютовав, он направился к пленным.
— Я вот думаю, может их продать? – Яшумицо снова закурил трубку. – Годные дворфы. Не старики, работать могут. Вон, в Оргриммар, к примеру. Или в Подгород, на опыты?
Брекаша промолчала. Путь монаха учил чести, а они обещали дворфам свободу.
-Давай спросим у капеллана, примарх. – По лицу троллихи не возможно было понять, рассердилась ли она или ей все равно.

Жрец отрекшийся лично проверил, как уложены и закреплены «бесценные находки» и направился к основателям ордена.
— Что будем делать с бородатыми, Тер? – паладин несколькими ударами выбил из трубки табак и курительную смесь и продолжил: — Я вот думаю, может их продать? А что!
«Замуруй их заживо» — вкрадчивый голос внутреннего Я прозвучал в голове Терцилия. Раньше ему такие мысли не приходили, не смотря на то, что он всегда был беспощаден с врагом. И настолько логичным верным и нужным было это решение, настолько тяжело было противиться внутреннему Я.
— Мы их замуруем. Всех. – Терцилий заметил, как округлились глаза паладина. Яшумицу был рубакой и не боялся битвы, никогда не пропускал возможности нанести врагу кровавый удар на поле боя. Но предложение, а в особенности полный уверенности и твердости голос капеллана и летописца гильдии заставил его поморщиться.
— Ээээ… — Эльф крови не нашел что сказать. Стоявшая рядом Брекаша в лице не изменилась, разве что одна бровь удивленно изогнулась. Те, кто не знал монахиню так близко, как Яшумицо, Ланрэ, Терцилий подумали бы, что троллиха как всегда безучастна. Но даже такой едва заметный мимический жест говорил о буре внутри монахини.
Жрец положи руки на плечи эльфу крови и троллихе и повторил:
— Мы их замуруем. Всех до одного. – Теперь почему-то его слова не звучали таким уж кровожадными и безумными. Это всего лишь дворфы, бородатые сволочи из Альянса, да к тому же еще и ренегаты и беглецы. Почему бы и нет. Очень даже хорошее решение. Нужное решение.

Дворфы поняли, что все обернулось не в их сторону и попытались устроить бунт. Вернулся Фелгрим и принес бесчувственное тело дворфа на плече. Он устроил свою любимую забаву – кулачный бой без брони один на один, предварительно освободив пленника, и как обычно довел дело до победного конца. Он без возражений воспринял переданный приказ и быстро организовал весь процесс. Избитые дворфы были отведены к лестнице, после чего их, скованных цепями, столкнули вниз. Проход в тайное святилище завалили лучше, чем было до этого. Если у кого-то и были сомнения и возражения по данному вопросу и решение — ни один член братства их не озвучил.

* * *

Жрец-отрекшийся витиевато выругался, открывая очередной том хроник Хорде Маллеус. Снова эти неведомые закорючки, непонятные буквы несуществующего языка. Может быть это шифр? Он пытался расшифровать, используя самые разные техники и ничего не вышло. Пробовал даже обращаться к известным ему ученым лицам. В Даларане может быть кто-то и расшифровал бы эти записи, да сумасшедшая магичка Джайна утроила какой-то дикий скандал и Орду больше не ждут в Даларане, тьма ее побери. Нет, все было бесполезно. Он совсем отчаялся. Надо лечь поспать. Нет, нежить не спит, это правда, но после смерти и воскрешения в виде отрекшегося появляется некое состояние, сам лично он называл его «забытье», когда притупляются чувства и разум заволакивает чернота, абсолютно непроницаемая, дающая возможность отдохнуть, забыться. Иногда, правда очень редко, бывают даже сновидения.
В этот раз пришел сон. Да еще какой. В нем жрец готовил какой-то обряд, сыпал разные ингредиенты, и в самом конце перерезал горло женщине с мешком на голове. Кровь из раны хлестала в котел, символы вокруг него вспыхивали и затухали, а из котла валил зеленый дым. После чего он, Терцилий, взял налил себе в кружку этот странный отвар. Сон на этом прервался а отрекшийся вышел из оцепенения.
Самые удивительное после сновидения было то, что он помнил наизусть каждый свой шаг, каждое действие. Нечто странное было во всем этом. Вчера он, послушав внутренний голос, велел захоронить заживо полдюжины дворфов, сегодня ему приснился, мягко говоря, странный сон, но почему-то он был абсолютно уверен, что нужно было сделать все, как ему приснилось. Будто некая могущественная воля подталкивала его сделать очередной шаг. Жреца передернуло. Он, казалось, всем естеством почувствовал, что стоит на границе понимания такого, узнав о чем, может сильно пожалеть. Не спроста ему приснился этот странный сон с полным описанием ритуала. Да и тот голос, который он принял за внутреннее Я… был уж слишком «не его». Что же происходит? Может ну в задницу всю эту муть с Темными Богами и историей ордена? Он определенно чувствовал, как приблизился к чему-то ужасному и могущественному, и что сделав шаг назад повернуть будет нельзя. Нет нет нет. Надо остановиться. Вот сейчас он полетит в Борейскую тундру, оттуда в Оргриммар, встретиться с боевыми братьями… Да, именно так он и поступит…

Отрекшийся волок оглушенную женщину-разбойницу за волосы в сторону Ядозлоби, к своему дому. Стражники-нежить расступились, один из них что-то пошутил по поводу «темных делишек». «Еще какие темные, ребята, самые что ни на есть темные» — зло подумал Терцилий.
В доме все было готово. Начерченные руны и символы, греющийся котел, рассортированные травы и иные ингредиенты. Частицы изначальной, кристаллизованной и нестабильной тьмы. Можно было начинать. Но во сне девушка была в сознании. Хлесткими ударами ладоней отрекшийся привел девушку в чувство. Она сперва не поняла, что происходит, потом ее глаза расширились, она ловко выкрутилась, но все же недостаточно ловко, чтобы избежать режущего удара. Нож полоснул чуть кривовато по горлу, а рука схватила за шею и наклонила над чаном. Один за другим в ход пошли ингредиенты, пока не повалил густой ядовито-зеленый дым. А потом, как и было в его видении, Терцилий налил половником себе в чашку отвара и выпил его. Боль пришла не сразу, а когда пришла терпеть ее не было сил. Да, казалось, эликсир вернул отрекшемуся чувствительность, да еще и усилил ее раз эдак в десять! Жрец упал на колени, потом на четвереньки. Боль разрывало нутро. «О чем я только думал». Он врезался в положенные в аккуратные столбики книги, те посыпались. Последнее, что видел жрец перед тем, как его сознание покинуло его, это страницы одной из летописей его гильдии, написанные задолго до того, как он стал отрекшимся. Написаны они были на все тех же странных рунах, только теперь он мог их читать, будто знал этот язык с самого рождения.

(c) WARG