Кандалы ужасно натирали и без того израненную бледную кожу. Я посмотрел на свое отражение в луже воды, и едва выдавил из себя хриплый смешок, который отозвался болью во всем израненном теле. И все равно я был прекрасен, не смотря на то, что от побоев все тело выглядело как пораженное неизвестной болезнью – все в синих, желтоватых, лиловых пятнах; левая рука была сломана – это постаралась стража, которая ой как боялась меня! Я видел страх в их глазах, страх и злость… Глупые люди, они не поверили в искренность моих намерений, их злоба и страх разъедают и сейчас их изнутри. Да, я эльф крови, но неужели только за это можно ненавидеть? Нет… Я все знаю… Виной всему моя глупость, а точнее любовь…
Я закрыл глаза, предаваясь воспоминаниям. Жить мне оставалось каких-то три часа – как только взойдет солнце – меня встретит безумное пламя костра, а народ, которому я помогал будет кричать от экстаза, видя как сгорает мое прекрасное тело…
Воспоминания… кажется, я уже вечность сижу тут, в этой сырой вонючей темнице, а ведь не все было так плохо… Я помню, как впервые пришел в эту небольшую деревушку, когда мор охватил эти земли, с верной лютней и с даром магии тени и света, я поддался первому же порыву моей души – помочь. Люди были на гране безумия, в день умирали по десять а то и более человек, никому нельзя было покидать эту деревню – запрет Стормвиндской Инквизиции. Они умоляли, ползали на коленях – протягивали мне своих детей – я был их единственной надеждой, и я оправдал доверие. Мало помалу эпидемия была полностью уничтожена мною, мое знание магии тени в совокупности с амгией света помогло на этот раз не только мне. Помню, как они устроили пир в честь меня – народ собрался во дворе у старосты и мы гуляли всю ночь, им нравились мои песни и то, как я играю на своей лютне, они славили меня и в этот самый миг мне показалось, что мы можем дружить, Орда и Альянс, что войны – удел глупцов, и что веселая песня и пляски гораздо лучше ужасного рева и лязга мечей… Я помню… Она была самой прекрасной девушкой из этой деревни, да-да, представьте себе, мое сердце дрогнуло, как только я увидел ее – прекрасные длинные черные волосы, небесно-голубые глаза, о Боги, как же она была красива…
Я думал, что умер и попал в Небесные Чертоги, испытав то наслаждение, которое она подарила мне в ту ночь. Она клялась мне в любви, а я клялся ей, а потом мы снова любили друг друга… Она была моей единственной любовью, вы не поверите, но так бывает что эльф крови влюбляется в девушку-человека, да, и в тот миг мне было плевать, что собратья проклянут меня, мне было плевать на все, для меня существовала только она… Элизабет… Как песня звучало ее имя на моих устах! Я любил, о как же безумно я любил ее!!!
Но все оборвалось в один день… Она пришла тогда в мою избу (представьте себе, люди этой деревни в благодарность дали мне избу на окраине) и вновь попросила учить ее мастерству магии тени, магия же света ее мало интересовала. Я начал урок, раскрыв книгу, подаренную мне отцом. О горе мне, беспечному, я и не знал тогда что клятвы женщины – человека не более чем порыв легкого ветерка… Я помню, как в избу ворвались закованные в латы рыцари и с ними трое седобородых инквизиторов, которые приехали в деревню днем раньше. Я не сопротивлялся, я не понимал в чем дело… Я не понимал, что случилось, когда меня вели к неказистому зданию темницы, а те, кому я помогал бросали в меня комья земли, плевали мне в лицо, а некоторые, кто посмелее – подбегали и били меня в спину или давали пинка. Я не смог сказать и слова – меня избили и я потерял сознание. Все объяснили мне только на следующий день: отец – инквизитор сообщил мне, что «я обвиняюсь в том, что проклял деревню, наслав мор посредствам богомерзкой черной магии кровавых эльфов, извечных врагов Альянса и всего светлого в этом мире, а потом преследуя корыстные цели дабы предать этих мирян тьме, снял проклятие мора». А еще «я прелюбодействовал с девой чистою, совращал ее к изучению пути темного, заставлял учить богомерзкую магию эльфов крови». Наказание только одно – сожжение на костре.
Я пытался все объяснить – но в ответ инквизитор махнул рукой и на меня налетели трое здоровенных стражников, в которых я узнал сына старосты, кузнеца, и безродного пьяницу-лентяя, которому постоянно давал денег на выпивку. Но тогда я еще не был сломлен. Я верил лишь в одно – в свою любовь. «Элизабет, она поможет, она вытащит меня отсюда» – я тешил себя надеждой, я, как безумный, повторял ее имя, и слезы катились по моим щекам… А однажды все стало ясно окончательно. Мне открыл тогда глаза стражник, тот самый пьяница, который опять был пьян в стельку и рассказал мне всю правду, убившую во мне надежду окончательно. Он рассказал, что Элизабет вот уже как месяц была обручена с сыном одного богатого купца из соседнего города, что со мной она просто играла, забавлялась. Именно она стала ключевой фигурой в моем обвинении, именно она рассказала инквизиторам, о нашем учении, при этом соврав, что я лишил ее девственности силой и, якобы, использовал ее кровь в демоническом ритуале, и получила за поимку колдуна достаточное вознаграждение… Что ж, она продумала все, а я оказался дураком, и теперь должен умереть… Но мне плевать, плевать на этих людей, плевать на боль, на смерть, плевать… Я потерял любовь, мое сердце было вырвано из груди и растоптано беспощадной ногой этой красивой женщины…
За решеткой начало подниматься солнце, и вместе с ним, я слышал, как поднимались люди. Я улыбнулся – из разбитых, потрескавшихся губ снова пошла кровь. Лишенный силы, избитый, я еле –еле поднялся с колен, и стал вслушиваться в звуки за дверью. Не много времени прошло, как по лестнице начали спускаться мои палачи. Дверь открылась и меня подхватили под руки стражники, и, не снимая кандалов, выволокли на улицу.
Солнце поднялось над горизонтом, и ласково улыбалось всему живому. Пели птички, где-то лаял уличный пес – я наслаждался звуками ибо не хотел, чтобы последним что я запомню – стал звук трещащих от огня и жара поленьев под моими ногами.
Они все были здесь. Все, кого я спас от мора. И они смеялись, орали и проклинали меня. Старый булочник Олли, который недавно ползал у меня в ногах, за то, что я спас его дочурок-близняшек, плюнул мне в лицо, когда меня провели мимо, ведя к приготовленном столбу. Эльза, эта милая женщина, жена мясника Вилле, подняла камень с дороги и на удивление метко метнула его прямо мне в бровь. Раздались крики, смех, улюлюканье, а я уже не мог смотреть левым глазом – ибо ручеек крови из разбитой брови мешал мне делать это. Малец Хорер, которого я еле – еле спас от смерти, натянул рогатку и острый камешек больно впился мне щеку. Они ревели, они ждали, когда же, наконец, очистительное пламя съест мое тело и душу…
К столбу меня привязали быстро, и тогда я подумал, что не успею умереть, сгорев на костре – так сильно и метко кидали камни эти люди, те, которым я спас их ничтожные жалкие жизни.
Я не опустил голову. Я стоял и смотрел им всем в глаза. Люди. Правы были мои собратья, нельзя доверять этим тварям, как и всем сторонникам мерзкого Альянса. Инквизитор справа принялся монотонно зачитывать приговор, а вокруг меня все выше вырастал вал из хвороста и поленьев, как будто, того, что приготовили не хватит чтоб сжечь меня.
Я вгляделся в толпу, и встретился взглядом с прекрасной девушкой, чьи длинные черные волосы и небесно-голубые глаза манили, манили, манили… Я сплюнул, оборвав речь старика-инквизитора на полуслове, за что получил кулаком в челюсть от стражника – кузнеца.
Ну что ж, вот и конец. Я слышал, как чиркнуло огниво, и до меня дошел запах дыма – палачи пытались зажечь факела, чтобы в свою очередь бросить их к моим ногам в кучу хвороста и дров. Прощай, жизнь. Прощайте поля и леса. Прощай все.
Я закрыл глаза и слеза сама собой скатилась по моей щеке. Я не сразу поднял взгляд, и лишь когда послышался крик жены мясника, огляделся. Я не понял, что случилось, первое что я увидел, это то как здоровенный орк — шаман, орудуя не менее здоровенным топором, врезался прямо в центр запаниковавшей толпы, и громогласно распевая древние гимны войны, превращал эту самую толпу в месиво тел.
Следом в толпу ворвался кровавый эльф – паладин, который, в своем гневе не уступал шаману. Люди побежали, про меня они забыли еще в самом начале бойни. Глупцы, они бежали не врассыпную, а единым потоком, и ничего удивительного, что выскочивший из-за холма таурен на кодое разом растоптал добрую половину бегущих.
Люди плакали, стонали, умоляли, кто-то пытался сражаться – но умирали все. Воины Орды со знаком Восьмиконечной Звезды Хаоса, не оставляли в живых никого.
Я почувствовал, как упали веревки, и слетели взломанные кандалы, рядом со мной появился рога –андэд, который тут же пропал, не желая пропускать резню. Не зная что делать, я поплелся, шатаясь, как можно дальше от битвы – ведь сил чтобы помочь ордынцам у меня все равно не было, да и помощь была не нужна. Резня была окончена, и тут я замер, как вкопанный. К предводителю напавших – андэду роге, не тому, кто освободил меня, нет, к другому, вели пленных девушек, среди которых была Элизабет. Мгновение и андэд начал с ловкостью заправского мясника расправляться с жертвами, и когда очередь дошла до Элизабет, я не выдержал.
— СТОЙ!!! – заорал я, терпя боль в легких. – рога замер, уставившись на меня потухшими глазами мертвеца. – Отдай ее мне! – я сам не понимал, что хочу сделать – толи прижать к себе эту несчастную пленницу, толи убить ее подобранным по дороге ножом…
Я подошел к ордынцам и встал рядом с Элизабет. Казалось, все чувства боролись сейчас в моей душе, ордынцы молча наблюдали за мной. Я сделал шаг в сторону девушки. О Боги, этот наивный взгляд, эти щенячьи глаза… Я обнял Элизабет, она прошептала мне:
— Я люблю тебя, Amadeo! – я погладил ее по голове, слился с ней в поцелуе, и как горяч и долог был этот поцелуй, пока… пока… пока ее тело не повалилось на землю, а на шее пульсировал алой кровью глубокий разрез. Я откинул в сторону окровавленный нож. Я больше не верю людям.
Как пьяный, я зашатался, и побрел к самой крайней избе – там, где так и осталась лежать моя лютня и, надеюсь, книга моего отца… Молча, взглядами, меня провожали ордынцы, и лишь один молодой эльф крови крикнул в спину:
— Horde Malleus. Если захочешь, ты найдешь нас.
— Найду – прошептал я, не зная, услышали меня или нет, взял свою лютню, книгу, которую так и не тронули (видимо побоялись магии кровавых эльфов), и медленно побрел туда, куда глаза глядят…
(c) WARG
