Она стояла на коленях, склонив голову и не в силах поднять взгляда на собравшихся. Она подвела племя, подвела Заламар, опозорила себя перед Кровавым богом и готовилась принять любую кару. Ей не следовало оставаться в живых, не следовало возвращаться и… не следовало говорить о Духе Болот. Но она выжила, она вернулась и все рассказала Старшим.
-Аманджи, подними голову, недостойная! Ты погубила своих сестер по оружию. Ты оставили их на поле боя, а сама вернулась живой, не выполнив приказа. Ты опозорила себя и навлекла немилость на Заламар! Тебе следовало умереть.
Скованная по рукам, стоящая на коленях обнаженная троллиха крови молчала. Она подняла голову и посмотрела на собравшихся женщин. Ей вновь захотелось спрятать глаза, опустить голову, но тогда она нарушила бы еще один приказ. Она поежилась, но не от холодного ветра, который мурашками пробежал по телу и заставил затвердеть соски, и не от боли от не до конца зажившей раны на спине… Она вспомнила, как ужас из бабкиных сказок ожил у нее перед глазами и убил всех, и едва не дотянулся до нее. Шесть верных ей сестер, ее отряд, она знала каждую. Все они умерли и… это было воистину ужасно. Болото овладело ими. ОН взял их всех..
-О великая ведьма крови… — голос Аманджи не дрогнул. — Я готова умереть во имя Гууна!
Конечно, она боялась смерти, но могла надеяться на быструю и безболезненную казнь, хотя бы за все свои старые заслуги.
-Не оскверняй Его имя своим позорным ртом!- вскричала другая ведьма крови по имени Иялу, лицо ее было сокрыто под массивной маской, но можно было без труда понять, что сейчас оно было искажено гневом.
Раздетая донага троллиха потупилась. Ее заковали, как простого раба-мужчину, это было уже само по себе величайшим позором. На спине едва заметно кровоточила длинная зашитая рана. Ее вылечили, выходили, когда она вернулась обратно в Заламар, обезумевшая от ужаса, с раной на спине. А когда она смогла говорить, когда ее подняли на ноги, она рассказала все, что случилось с ней и ее отрядом. Она рассказала о встрече с Духом Туманов, Дедом Болот, о встрече с ужасом из старых, как сам Назмир, сказок. И может быть, все сейчас было бы по-другому, если бы она рассказала это только ведьмам крови и верховной жрице, но помимо них присутствовало еще много сестер и матерей, в том числе и Акура, командир такой же шестерки бойцов, как и сама Аманджи. Ее слова вызвали оживление, волнение, а потом гнев ведьм крови. Ей быстро “заткнули рот” и после рассказа, она стала виновницей провала, ее обвинили в позоре, трусости и неисполнении воли Заламара. Она подвела племя и в свое оправдание рассказала небылицы из старых сказок.
-Смерть! Только смерть очистит заблудшую! — взревела Иялу.
Среди собравшихся женщин, участвующих в суде крови, поднялся гул. Мужчин, как недостойных представителей племени, на суд крови никогда не допускали.
-Подожди, сестра. — спокойно ответила ведьма крови Вашера. Она была средней сестрой правящего триумвирата Заламара, второй дочерью Ма’ды Корваджи. — Аманджи в прошлом много сделала для Заламара, сама ма’да в свое время наградила ее амулетом зубов, помни это. Она опозорила своё имя, не выполнила волю племени… Аманджи верно служила Кровавому Богу. Она опозорилась, но былые заслуги не должны быть забыты нами, сестры.
-Она посмела приползти назад, когда ее сестры остались там, в низинах, глодаемые падальщиками и болотными клещами. Она бежала, не выполнила волю племени и сказала, что помешал ей и убил сестер — дух из древних сказов и легенд! Смерть, быстрая, милосердная, но только смерть очистит ее во имя Гууна!
Вновь поднялся гул, гомон голосов. Кто-то слева крикнул “смерть!” Вновь раздался тот же голос, кажется он принадлежал ученицы Иялу — Сахаджи. Гул стал сильнее, собравшиеся сестры и матери шумели, бранились, спорили.
-Совет, вершащий суд крови. Я считаю, что Аманджи следует изгнать, без права вернуться. Навсегда. Это суровое наказание, но это не казнь. Аманджи верно служила Заламану, пока не оступилась. — Вашера подняла руки, точно собиралась произнести какое-то заклинание.
И снова закричали. “Изгнание!” — слышалось с одной стороны. “Смерть!”, “Позор!” слышалось с другой.
-А я говорю, что только смерть смоет ее позор. Я сама, здесь и сейчас готова отсечь ей голову! — Иялу достала длинный изогнутый кинжал, с зазубренным лезвием и рунами крови. Письмена вспыхнули багровым, оставляя расплывчатый след в воздухе, повторяя движение оружия в руке ведьмы крови.
Все стихло в одно мгновение. Жрица крови Зу’Анджи встала со своего места. Она была самой младшей дочерью покойной Ма’ды Корваджи и самой сильной заклинательницей крови среди сестер и во всем Заламаре. Ма’дой она не стала, так как была еще молода, но в триумвирате была могущественнее сестер. Зу’Анджи молча спустилась вниз, полы ее мантии слегка развевались. Она была очень красива, на бледной коже переливались всеми оттенками красного колдовские татуировки и слова силы. Не смотря на свой возраст, жрица крови была не по годами мудра и ее слово было всегда последним. Она подошла к закованной пленнице, приподняла ее голову легким движением коснувшись подбородка Аманджи и посмотрела той в глаза. Потом она склонилась к ней, длинным ногтем дотронулась до промежности пленницы, а затем резко проникла внутрь, так, что Аманджи охнула, и также быстро вытащила палец и поднялась.
-У нее время крови. Вы знаете порядки, матери и сестры. Казинить Аманджи нельзя, иначе мы навлечем на все племя гнев Гууна. — она подняла руку, демонстрируя всем окровавленный палец.
Все молчали. Аманджи смотрела на жрицу, как завороженная. Значит изгнание. Жизнь.Аманджи, дочь Тэ’зин, совет крови навсегда изгоняет тебя из Заламара. Сегодня ночью ты покинешь племя и никогда, под страхом смерти, больше не вернешься сюда. Ты получишь свою одежду и оружие. Сюда ты больше не вернешься. Если же ты нарушишь решение совета, пренебрегнешь судом крови -даже мучительная смерть для тебя будем щедрым подарком. Ты поняла меня, Аманджи, дочь Тэ’зин?
-Да, великая жрица крови, я поняла… Благодарю
-Благодари не меня, а судьбу и Гууна. Освободите ее. Суд крови закончен, члены совета — вы свободны.
***
Ночью Аманджи ушла. Ее не провожал барабанный бой, как это было обычно, когда отряды воительниц выступали из города. Она не обернулась, хотя очень хотелось. Она прожила всю жизнь в Заламаре, а теперь она изгнана. Несмотря на то, что изгнали ее из Заламара, ни в одном городе и поселке не найти ей больше приюта. Но она знала куда идти, знала, кто примет ее.
Она шла на юг, обходя непроходимые топи и сторонясь дорог. Путь предстоял неблизкий, ее давняя знакомая, изгнанница, как и теперь сама Аманджи, жила в корнях исполинского болотного дуба. Вейджи, молодая, по меркам троллей крови, хромоногая знахарка, была изгнана в свое время, но сумела выжить в болотах Назмира. При первой их встречи, Аманджи спасла жизнь хромоножке, перебив ящеров низин и проводя раненную знахарку до ее жилища.
Жилище Вейджи было своего рода тайным логовом. Сокрытое в корнях древа, среди болот и туманов. Хромоногая знахарка сумела построить еще и второй этаж, прямиком внутри сердцевины дуба, точно червь-древоточец. Обереги и тотемы оберегали ее жилище от постороннего присутствия, скрывали от глаз непрошенных гостей, которых, конечно, в таком месте было немного.
Когда солнце было в зените и почти развеяло туманы, Аманджи нашла то, что искала. Она не забыла тайную тропу и обрадовалась, что за то время, пока она не видела Вейджи, та не поменяла дороги к дому, поставив на этой магические ловушки и вполне себе обычные капканы. Знахарку она увидела практически сразу. Та шла ей на встречу, прихрамывая на левую ногу.
Не дойдя нескольких метров, отшельница вдруг резко остановилась. Глаза ее расширились. Она жестом приказала изгнаннице остановиться.
-На тебе его метка. Ты видела его!
Вейджи внимательно следила за ней, Аманджи вдруг показалось, что на лице знахарки появилась на мгновение едва уловимая улыбка… изгнанница тряхнула головой. Губы предательски задрожали, воспоминания ужасной ночи снова накатили на нее. Она разозлилась на себя — во имя всей крови Гууна, что на делает?! Она жива. И уж точно не покажет хромоногой знахарке, что напугана.
-Да… Я встречалась… с чем-то, что едва не убило меня. Не хочу об этом.
Вейджи молча наблюдала за ней лиловыми глазами а потом произнесла:
-Я вижу, что оберега Заламара у тебя нет. Как нет и серег заламарской воительницы. Тебя постигла моя судьба. Пойдем, Аманджи, я вижу, что последняя седмица была для тебя тяжелой. Я как раз сделала отличный настой на болотных мухоморах с медом алых ос. — и она улыбнулась.
У Аманджи отлегло от сердца. Чувство тревоги преследовавшее ее все это время, сменилось усталостью. Она едва не выронила копья из руки, а все мышцы вдруг стали каменными.
-Я могу у тебя остаться, сестра? — тихо проговорила изгнанница.
Вейджи посмотрела на нее молча, в свойственной ей манере не отвечать сразу. Раньше Аманджи бесило это, но потом она свыклась. Знахарка загадочно улыбнулась и сказала:
-Конечно. Я у тебя в долгу, и к тому же я так соскучилась по твоему языку. — и она озорно захихикала.
Изгнанная воительница почувствовала, как валится с ног. Самое тяжелое осталось позади.
* * *
Дни сменяли друг друга, луна над Назмиром набиралась силы и крови. Праздник близился. Ночь багровой луны, ночь, которая застилает день, и луна багровым светом освещает древние болота.
Аманджи окончательно поправилась. Они с Вейджи днем собирали припасы, травы или ловили всякую болотную тварь для мазей и отваров. Вечера троллихи проводили, напиваясь хмельными горькими настоями. Ночи были для объятий и ласк. Завтра вместо солнца должна была взойти багровая луна. Великая ночь близилась.
Пьяные от хмеля и утех, изгнанницы лежали, укрытые огромными листьями болотного лопуха.
-Что ты почувствовала, когда увидела его, сестра? — голос Вейджи был тих и говорила она, слегка растягивая слова. Дурман настоев действовал на нее слабее и медленнее чем, на Аманджи, но все же действовал.
Аманджи повернулась к ней. Страх искрой вспыхнул в ее сознании и исчез. Дурман победил даже его.
-Сперва я подумала, что мы натолкнулись на болотника, огромного и древнего. А потом… потом я увидела, как топь ожила. Как пополз мох, как зашевелились корни, и грибы разом, как по команде исторгли споры. — она устала говорить такую длинную фразу, язык плохо слушался ее. -Туман стал танцевать. И огромные корни стали рвать на куски моих сестер. И они не просто рвали… они… насиловали их, и лишь потом разрывали в клочья. Крики… Всюду крики. А драться не с кем. А потом в тумане я увидела фигуру. Его несли корни… он и был корнями, тоесть. Тьфу. Ты понимаешь меня? Он был корнями. Он был мхом и грибами, что ожили вокруг нас, он был туманом. Это был Йёроолгуй, Дед Болот. Клянусь тебе, сказки старых не врали!
Вейджи обняла ее и погладила по обнаженной груди. А через мгновение в ее руке появилась деревянная кружка с ароматным дурманящим настоем. Аманджи молча выпила всю кружку и рыгнула. В голове совсем помутилось. Все поплыло.
Спи-усни, глаза закрой,
На краю трясин не стой.
Придет старый Дед Болот
Заберет тебя вот-вот.
Не успеешь сказать “ох!”
Как покроет тебя мох.
Вейджи пропела старую колыбельную и улыбнулась. Аманджи внезапно громко рассмеялась и что-то невнятно пробормотала.
-Я расскажу тебе о нем больше, сестра. Давным давно, когда старик Растахан еще не родился, а первые тролли крови прятались и скрывали свою веру среди других зандаларов и были совсем немногочисленны, визирь Атхан, верный последователь Гууна, выкрал из одной аристократической семьи необычного мальчика. Его судьба была предрешена, его кровь должна была пролиться на алтарь во славу Гууна. Визирь и его верные последователи отправились в Назмир ночью, пока многочисленные патрули шерстили доки и бесчисленные лабиринты. Этот мальчик… Когда он родился, на небе взошла звезда о восьми концах и тут же погасла. Знак страшного дара. И мальчик был особенный. Аристократы-родители готовили для него путь жреца… Он с детства обладал силой, понимаешь.
Вейджи перевела взгляд на воительницу. Та внимательно слушала, но по всему было видно, что настой знатно ударил ей в голову. И знахарка продолжила.
-Они заблудились. Болото обмануло их. Они шли очень долго, пока не вышли на странное место. Огромное мертвое древо и спираль из грибов и камней перед ним. А вокруг — туман и тьма. И только сияние грибов освещало поляну. А еще был гул. Нарастающий, точно сотни, тысячи роев алых ос приближаются со всех сторон. Атхан испугался, как и его последователи. Они решили принести мальчишку в жертву прямо здесь, чтобы Гуун помог им вернуться назад, выбраться из этого странного места.
Атхан толкнул ребенка прямо в центр спирали грибов и склонился над жертвой. Но он не увидел страха в глазах ребенка. Они были точно слепы. Малец запрокинул голову и смотрел высоко в темноту назмирского неба. Атхан вонзил кинжал прямиком в сердце мальчика и отступил на шаг. Его последователи сгрудились за ним. Но мальчик не умирал. Он встал, и медленно вытащил клинок из груди, из сердца. Кровь текла на землю и тут же поднималась вверх багровым туманом. Грибы засветились красным, а мальчик заговорил на языке, которого не знал никто из тех, кто был рядом.
Атхан и его последователи запаниковали и бросились бежать кто куда, но туман надвинулся им на встречу. Болото ожило. С каждой каплей крови, оно оживало. Мертвое древо окуталось багровым сиянием, а мальчик, окровавленный, надвигался на пятившегося Атхана. Он поднял руку и корни начали оплетать тех, кто пытался убежать. И вскоре все они были схвачены. Высоко подняли они Атхана и его последователей жуткие и начали разрывать на куски. И кровавый дождь оросил поляну, и юного Йёроолгуя, воплощение злобы Назмира. Он питал своей кровью сердце древнего болота, а чужие жизни питали его. Чужие смерти кормили его, понимаешь? Кровавый дождь заливал долину, а мальчик шел к древнему дереву. Там, в переплетении корней пульсировал небольшой, с кулак, черный камень. Туман окутывал его. Кровь исчезала, всасывалась в него без следа. И тогда маленький мальчик, не прекращая произносить слова на неведомом языке, взял этот камень, а второй рукой вырвал свое сердце, пронзенное ножом Атхана.Вместо своего сердца Йёроолгуй погрузил в себя черное сердце Назмира, а свое, с кровоточащей раной, оставил в корнях. Рана от ножа зажила тут же, и сердце Йёроолгуя стало биться, там, в корнях мертвого древа… А черный камень, сила и душа Назмира была в нем. Питала его, растила его.
Ты видела не воплощение сказок, сестра. Ты видела великого духа Назмира. Он стар, но смерть отвернулась от него. Он является в облике сильного молодого зандалара, или же древнего старика, с бородой из мха, поросший грибами и травой. Он может обернуться любым, кого забрал Назмир. Мужчиной, женщиной, всякой тварью. Но ты видела его … истинный облик. И еще увидишь. Мы вместе увидим Хозяина. Он ищет кровь, которая изменяет… Первую кровь, сестра.
Аманджи не успела сообразить, что произошло, как все вдруг перевернулось, пол налетел на нее, больно ударил и она отключилась.
Голова гудела, а левую скулу свело. Воительница открыла глаза. Огромная багровая луна освещала древние болота. Это был праздник. Великая ночь, когда цветет болотный папоротник, когда все живое в Назмире растет, распускается, размножается, радуется кровавому свету Луны. Она попыталась пошевелиться. Руки были привязаны к дереву.
-Вейджи? Где ты? — язык еле ворочался во рту, разбух и был сухим.
Ответа не было. Лишь… ощущение, что грядет что-то страшное. Что-то необратимое. Она затихла, вслушиваясь в опустившуюся тишину. Секунду назад тысячи голосов Назмира пели песнь жизнь и в одно мгновение все затихло. Она ощутила уже знакомый ужас. Начала рваться, дергаться и истошно закричала, ломая таинственную хрупкую тишину.
Он приближался. И туман надвигался за ним, вырисовывая узоры, обволакивая деревья. Он приближался. Корни несли его, точно исполинская черная волна. Подобно щупальцам огромного спрута, они вздымались, колыхались и вновь скрывались под землей. Одеяло мха покрывало все на глазах, казалось, что это зеленое море движется на нее. Сапфирами горели два глаза, и везде был багровый свет кровавой луны.
Аманджи почувствовала, как со страху до крови прокусила губу. Он подошел к ней и она закрыла глаза, не в силах смотреть в лицо смерти. Она чувствовала дыхание… пахнущее мертвечиной и болотной мятой, черными спорами гнилогриба и медом алых ос… Сотни запахов. Приятных. Мерзких до рвоты. Пьянящих. Пугающих. Так пах сам Назмир. Кровью, смертью и… жизнью. Ужас из старых сказок положил ей трехпалую длань на лоб. Не открывая глаз она увидела багровые звезды, огромную кроваво-красную луну, увидела тысячи сияющих спор, увидела себя и его, далеко внизу.
А потом он сказал:
-Не та кровь…
И в мгновение ока тысячи ростков проросли в ней, за секунды ее кожа превратилась в кору, поросла мхом, грибами и Аманджи, дочери Тэ’зин не стало. Дед Болот забрал её.
WARG 2021