Приятный теплый ветерок колыхал золотую листву лесов Вечной Песни, гоня по кронам багряную, с отблесками желтого и оранжевого, волну. Высокое голубое небо было приветливо и солнечно, высоко-высоко парили взрослые даркондоры в окружении неопытного молодняка. Мескалита сидела под золотой кроной, слегка смежив веки и улыбаясь, глядя как по поляне прыгает, точно молодой рысёнок, ее младшая сестричка. Красивая, стройная, вполне уже зрелая, с толстой белокурой косой, Планария кувыркалась и прыгала за порхающими бабочками, делала колесо, стойку на руках и смеялась.
— Сестренка! Смотри что я нашла! Скорее – скорее! Это так интересно! – белокурая, как и ее сестра, Планария вихрем подлетела к полулежащей Мескалите и раскрыла ладонь. На ней была брошь с изумрудом, в виде искусно сделанного жука-скарабея. Одна из маленьких лапок была отломана.
— Красивый — прошептала Мескалита. Взгляды девушек встретились. Планария, которая была всегда более эмоциональная и не могла скрыть эмоций, покраснела. Багрянец на идеальной белой коже был заметен вдвойне и всегда возбуждал Мескалиту.
— Сестренка… — голос Планарии стал тихий и бархатный, преисполненный желания. Мескалита притянула младшую сестру к себе и их губы сплелись в поцелуе. Планария закатила глаза и рука ее полезла в обтягивающие, цвета молодых листьев мяты, штаны. Мескалита тоже чувствовала, как там, внизу, горит и пульсирует ее влажное лоно, возбуждение накатило на нее с новой силой. Она стиснула маленькую упругую грудь молодой эльфийки, ее рука скользнула вслед за рукой Планарии, туда, где было горячо и влажно. Мескалита закрыла глаза. По телу растекалось возбуждение. Планария, не сдерживаясь, стонала. Когда Мескалита открыла глаза, она увидела, что целует истлевающее, чернеющее лицо. Она дернулась назад, пытаясь разорвать объятия, пытаясь высвободиться, оторваться от поцелуя и ударилась головой о ствол дерева. С силой и ужасом она оттолкнула жутко ухмыляющееся лицо мертвеца, которое сгнивало и чернело прямо на глазах. Мир вокруг терял краски, трава пожухла, а вдалеке в клубах черного дыма едва просматривались очертания Луносвета и марширующих в его сторону орд нежити. Та, что была сестрой Мескалиты, ползла к ней, вертя почерневшей лысой головой, лопнувшие глаза стекали по гнилым струпьям щек и Мескалита наконец смогла закричать.
* * *
И в тот же миг она проснулась. В палатке было холодно, полог трепало ветром. Взмокшая, эльфийка крови замерзла и поежилась. Интересно, она закричала только лишь во сне или же жуткий кошмар, один из многих преследующих ее, заставил кричать ее и на яву. Латы были аккуратно разложены рядом, одноручный меч и щит стояли, приставленные к походному раскладному стулу. Она выглянула из палатки. Белые стриженные под каре волосы липли к щекам. Тирисфальские леса были молчаливы и темны. Туман лежал в низинах, а небо было затянуто темными хмурыми тучами. Рассвет, если и начался уже, то за плотной пеленой туч был невидим. Мескалита коротко помолилась, взывая к силе Света и поминая в молитвах святых братьев и сестер Алого Ордена, и в отдельности госпожу Вайтмейн.
Смысла ложиться досыпать уже не было, да и недавний кошмар не располагал к продолжению сна. Быстро облачившись в броню, паладин Алого Ордена, эльфийка крови Мескалита вышла из палатки. Влажный холодный воздух этого светом забытого места, этих жутких лесов на самой границе с Чумными Землями, полных мертвецов, заставлял неприятно ежиться. В отличие от братьев и сестер по ордену, Мескалита все же различала разумную нежить — отрекшихся и безмозглую кровожадную сволочь из Плети, но не мешкая разила в бою и тех и других, во славу Света и Алого Ордена.
Костер в центре лагеря догорел совсем недавно, и красные угли манили своим остывающим теплом. Караульные были на посту, и Мескалита мысленно помолилась за них. Их экспедиция скоро должна была подойти к концу, удар по нежити из Западных Чумных Земель был нанесен точно в соответствии с планом. По дороге еще был разбит один караван мертвяков, из тех, что были разумными и служили королеве нежити. Мескалита ненавидела нежить. Картины падения Луносвета и осквернения священных земель высших эльфов никогда не забудутся. Тогда она была совсем юной, а сестра так и вообще подростком. Сестра… Где она теперь? Быть может, ее кости давно уже омывают дожди Темнолесья или гложут геенны Степей, а может она живет где-нибудь в далеком Громовом Утесе с тауренами (почему-то эта мысль заставила ее улыбнуться). Этого она не знала. Сестра покинула ее давно, убежала, отправилась в странствия. Она всегда была непоседой и удержать ее у Мескалиты просто не получилось.
Сама Мескалита после ее ухода, казалось, потеряла часть себя. Как давно это было… сколько лет прошло… А потом она попала в засаду к нежити. Безумная толпа упырей, скелетов. Эльфийка билась долго и разила яростно, но силы ее заканчивались. Судьба ее была бы решена раз и навсегда, если б не появившийся отряд крестоносцев Алого Ордена. Они разбили нежить и сопроводили ее в Монастырь. Она помнила, как долго ее тогда держали в клетке, проверяя, нежить она или нет, или может быть из тех, кто сочувствует этим тварям. А потом случилось то, что заставило Мескалиту ревностно принять идеалы ордена. Разбитая, покинутая, одинокая, уставшая от скитаний, она встретила ту, кто вдохновил ее и укрыл заботой и любовью.
Верховный Инквизитор Вайтмейн. Ее она боготворила, ее приказы выполняла с безумным рвением и не щадя себя и тем более других. Та, кто спасла ее, укутала заботой, стала наставницей и… возлюбленной. Мескалита мотнула головой, отгоняя жуткие воспоминания давно минувших дней. Камера в подземелье Монастыря. Двое пьяных стражей из числа офицеров. Молодой стражник-рядовой, стоявший на карауле, пока мерзавцы насиловали ее, то и дело попискивавший срывающимся от страха юношеским голосом: «ребят, может хватит, нас сейчас засекут». К сожалению, это она помнила отчетливо и эти воспоминания, наверное, не рассеются никогда. Тогда она познала в полной мере боль, унижение и жажду убить себя как можно скорее и таким образом очиститься. Но все эти мысли и чувства затмила она. Госпожа Салли Вайтмейн, не известно по какой причине, спускалась лично в казематы ордена.
Молодой стражник увидев ее выдохнул и простонал. А после его рот запечатала сила Верховного Инквизитора и бедняга не смог сказать ни слова. Глаза его расширились от ужаса, по щекам потекли слезы. А она шла вниз, по старым стесанным ступеням, к пыхтящим воинам Алого Ордена. Один сидел на скамейке, широко расставив ноги и даже не удосужившись надеть штаны. Второй со спущенными штанами совершал простые движения вперед – назад, слегка ускоряясь и покряхтывая. На холодных камнях камеры лежала эльфийка крови, побитая, с кровоточащим носом и щекой, глаза ее были полузакрыты и слезы текли тоненькими ручейками по саднящим щекам.
— Г..г..спожа В… Вайт… — только и смог проговорить один из стражников, тот, который сидел на скамейке. Взмах изящной руки обтянутой белой с золотым перчаткой. Незримая сила навалилась на стражника и он потерял сознание. Второй страж повернул голову, увидел Верховного Инквизитора в полном своем церемониальном облачении и при регалиях. Глаза его расширились от ужаса, живот скрутило и он с шумом пустил ветры. Губы дрожали, он одной рукой попытался натянуть штаны и прикрыть торчащий розовым колом член, запутался, а после и его накрыл ментальный удар Вайтмейн. Он осел и повалился на камни камеры.
Верховный Инквизитор подошла к неподвижно лежавшей эльфийке и склонилась над ней.
— Дитя, встань. – это был тихий и мелодичный голос, но полный власти и силы. Мескалита почувствовала, как нестерпимый обжигающий свет исходит от этой молодой женщины, как касается ее, очищая и придавая сил. Она поднялась и увидела Верховного Инквизитора Вайтмейн во всей красе и власти. Багровый с золотым и белым наряд, посох с крестом в руке. Она раскрыла объятия и эльфийка крови помимо своей воли устремилась к ней, прижалась, как несчастное дитя и навзрыд разревелась.
Спустя несколько дней был суд над всеми троими, на котором присутствовали все высшие чины Алого Ордена, которые были в Монастыре. Мескалита сидела рядом с Вайтмейн и молча смотрела на обидчиков. Гордая кровь эльфов, гнев и жажда мести брали свое и эльфийка, над которой надругались, не хотела упустить ни секунды мучений и ужаса в глазах ублюдков.
Самого младшего, того, что стоял на страже, вздернули на веревке. Он вопил, как поросенок, умолял, упирался, когда его тащили. Штаны он намочил еще до того, как его вздернули, еще по пути к эшафоту. Когда тощее тельце задергалось, начало выписывать ногами разные фигуры, а потом затихло, мерно раскачиваясь на веревке, Мескалита улыбнулась уголком красиво очерченного рта.
Того, что был первым, бородатого высокого стражника, который встретил спускающуюся Вайтмейн сидя на лавке со спущенными штанами, крестоносцы казнили гораздо более жестоко. Полоска за полоской, палач срывал с него ленты надрезанной кожи. Рот пленнику завязали, но даже через плотную веревку слышался надсадный хрип, бульканье и визг. Глаза бородатого вылезли из орбит от боли. Палач срезал еще много пластов, прежде чем сердце пленника не выдержало и разорвалось от непереносимой боли. Мескалита смотрела, не отворачиваясь.
Последним умер стражник-офицер со шрамом на левой щеке. Его смерть была самой мучительной, поскольку госпожа Вайтмейн приказала клирикам поддерживать в нем жизненные силы, чтобы тот дольше мучился. Ноги и руки его растянули на цепях, таким образом, что обнаженный пленник висел лицом вниз в горизонтальной плоскости, в полутора метрах над землей. Его мужское достоинство, обрамленное густыми черными вьющимися волосами свисало вниз. Палач и двое его слуг приволокли переносную жаровню в которой плясало пламя. Когда огонь занялся, Вайтмейн встала со своего места. Ее правая рука легла на плечо Мескалите и Верховный Инквизитор начала:
— Помолимся, братья и сестры! Эти еретики отошли от наших канонов. Они предали Алый Орден. Двое из них уже обрели смерть в муках. Остался последний. Помните, братья и сестры. Любому, кто будет слаб в своем служении Свету и предастся низости, любому, кто станет пособником Тьме будет уготована такая судьба. Приступайте – она махнула рукой, облаченной в изящную церемониальную перчатку тонкой кожи. Помощники палача баграми подтянули жаровню, огонь в которой погас, но жар от углей был неимоверно силен. Первой жаровню подтащили под левую ногу пленника. Запахло палеными волосами и плотью. Узник задергался в цепях. Жар прожигал, заставлял плоть чернеть и обугливаться. Кожа сперва краснела, потом чернела и слезала, скользя по горячему мясу. Два клирика стояли рядом, и едва слышно читали поддерживающие мантры, склонив головы и закрыв глаза.
Жаровня проделала путь от левой ноги к правой руке, потом ко второй ноге и руке. На цепях висело тело, которое было приковано за обуглившиеся кости, но самое жуткое в этом всем, что оно еще было живое. Мескалита подумала, что сейчас жаровню отодвинут к лицу и пленнику дадут умереть в жутких муках. Однако прежде этого жаровню пододвинули к поясу пленника, спалив то самое греховное место, ставшее причиной казни.
После смерти пленника, обугленный кусок мяса сняли с цепей и уволокли, чтобы выбросить с обрыва, за пределами Алого Монастыря, как и два других тела. Никто из собравшихся не проронил ни слова. Мескалита бросила украдкой взгляд на Верховного Инквизитора Вайтмейн и замерла. Глаза госпожи Салли Вайтмейн горели от нестерпимого пламени возбуждения. Вечером этого же дня Мескалиту пригласили в личную келью Верховного Инквизитора, где она познала весь безумный огонь похоти и любви своей спасительницы.
* * *
Девушка паладин пристальнее всмотрелась в предутреннюю темноту. Что-то было не так. Шестое чувство подсказывало Мескалите, что где-то совсем рядом таится опасность. Практически незаметных ассасинов – отрекшихся она заметила чудом.
— Тревога! Подъем! К ОРУЖИЮ! – прокричала Мескалита. Караульные недоуменно повернулись к ней. Новички. Это было их смертельной ошибкой. Черной тенью скользнул ассасин-андэд в сторону, пропарывая коротким мечом живот воина, аккурат в сочленение лат, которые были выкованы по старому образцу и были полны слабых мест. Черная тень, напрыгнувшая на Мескалиту, отлетела от сияющего ярко-желтым светом щита, закрывающего эльфийку крови. Паладин почувствовала, как ярость наполняет ее тело, в глазах загорелся неистовый огонь. Она разила напавших на лагерь отрекшихся самоотверженно и неистово. И вскоре, во многом благодаря ей, нападение удалось отбить. В плен был захвачен один из нападавших, судя по всему простой рядовой отрекшийся. Он смеялся, когда его тащили бойцы Алого Ордена. Внезапное нападение унесло жизни шестерых братьев ордена. Трое были убиты на месте, и трое умерли от ран или яда, так и не дожив до возвращения в Монастырь.
Отряд в Монастыре встретили тепло, насколько на эти чувства были способны братья и сестры Ордена. Погибших рядовых похоронили с почестями, а палачи забрали пленника в казематы. Отрекшиеся почти не испытывают боли, это факт, однако существовало не мало средств усилить эту чувствительность и заставить нежить страдать и испытывать боль. Мескалита не испытывала к отрекшимся лютой ненависти, как к восставшим умертвиям из Плети, она понимала, что мертвецы Артаса и Сильваны – разные, однако никогда не говорила об этом вслух. За годы в службы в ордене она поняла и приняла многое. Одни истины и догмы ее сознание пыталось отвергнуть, иные принимало легко и просто, но Мескалита всегда была пряма и уверена в своих действиях. Она поставила себе целью служение Свету и борьбу с нежитью. Свету… Проводя время в молитвах в своей небольшой кельи, Мескалита всегда, обращаясь к Свету, называла его «Богиня Света». Почему именно так она не понимала, но ей часто виделось, будто тот Свет, который она восхваляет исходит от идеально прекрасной женщины, от богини-покровительницы. Иногда, во сне ей даже являлись расплывчатые видения возлюбленной богини, которая манила к себе, держа в руках две сферы – черную и белую. После таких снов Мескалита просыпалась всегда в крайнем возбуждении, влажная, с горящими щеками. Все это она списывала на любовь к Свету, к Богине Света. Иногда она, задумываясь об этом, думала, что образ женщины в ее сознании родился благодаря безмерной преданности и любви к госпоже Вайтмейн.
Помывшись после похода, одевшись в легкие наряды Ордена и оставив броню в келье, Мескалита поспешила с докладом лично к госпоже Вайтмейн. Та передала через посыльного весть, что хочет видеть сестру Мескалиту, ибо для той есть особое задание. Дверь в личные покои Верховного Инквизитора оказалась открыта. Мескалита прошла и почтительно поклонилась стоявшей спиной к окну и лицом к ней Вайтмейн. Белые волосы верховного инквизитора ниспадали с плеч, алая невысокая митра с овальным рубином в центре золотой каймы лежала на столе. Красные чулки с кожаными ремням подчеркивали стройную и красивую фигуру молодой женщины. Багровый, отделанный золотом, табард с корсетом выделяли соблазнительные формы служительницы света. Плечи были обнажены, закрываемые лишь ворохом рассыпавшихся белых волос. Взгляд Верховного инквизитора был сосредоточен на вошедшей в покои эльфийке крови. Вайтмейн была красивой женщиной, но одна черта в ее лице притягивала больше других. Алые следы, точно от кровавых слез, тянулись от нижних век и проходили полосами по красивым щекам.
Никто, начиная от послушников и послушниц и кончая высшими чинами Алого Монастыря не знал доподлинно, откуда появились и что из себя представляют эти следы. Одни говорили о том, что они появились еще в детстве, когда Верховный Инквизитор была маленькой девочкой. Тогда семью Вайтмейн атаковали какие-то твари, может быть нежить, а может и нет. На глазах у девочки чудовища разорвали родителей, и та, опустившись на колени и закрыв глаза, начала молиться. И так чиста и неистова была ее молитва, что сила света разогнала тварей, а слезы, которые катились из глаз маленькой Салли стали кровавыми и на всю жизнь оставили эти следы.
Иные же слухи, несколько похожие на первые, повествовали о несчастной судьбе юной Вайтмейн, которая путешествовала со своей семьей по северу Лордерона, когда ее родителей поразила чума Короля Мертвых и те восстали в виде упырей. Маленькая, но одаренная с рождения жрица Салли Вайтмейн убила их, а потом слезы отчаяния и боли покатились по ее лицу, и были они кроваво красными.
Были еще и такие слухи, приписывающие появление этих мистических алых следов божественной воле. Истовость молитвы Вайтмейн столь сильна, что когда она остается на едине с собой и Светом и читает Литанию Великого Искупления, ручейки кровавых слез текут по ее щекам, оставляя несмываемые следы.
— Мескалита… — нежно позвала Верховный Инквизитор. Голос ее, красивый и бархатный, очаровывал.
— Да, госпожа Верховный Инквизитор Вайтмейн. – почтительно поклонилась эльфийка во второй раз, как вошла в личную келью Салли Вайтмейн.
— Подойди ко мне, паладин Алого Ордена. У меня есть для тебя серьезное задание. – Верховный Инквизитор не сводила глаз с вошедшей стройной эльфийки.
— Слушаю вас, госпожа Вайтмейн. – Мескалита опустилась на одно колено. Она не видела, как красивые глаза Салли сузились и она прикусила нижнюю губу. Инквизитор тряхнула головой, как бы отгоняя наваждение и продолжила говорить.
— Мескалита, твой путь лежит в далекие ледяные хребты северного континента Нордскол. Скоро, совсем скоро орден выступает с миссией именно туда. Я не могу пока сказать, когда именно выдвинуться наши основные силы, но знаю лично от Высшего Генерала, что не более чем через полгода основные батальоны ордена отправятся туда. Подготовка уже началась. Но прежде чем к берегам Нордскола придет основная эскадра, будет выслан авангард из сил особого назначения. Опытные и лучше бойцы, ассасины и жрецы нашего ордена отправятся туда для разведовательно –подготовительной операции. Ты одна из тех, кто удостоен этой чести. Ты понимаешь?
Мескалита, коленопреклоненная, отсалютовала. Она все понимала. Нелюдь в Алом Ордене была не в почете, то что она, эльфийка крови, из расы, которая присоединилась к Орде, дослужилась до чина лейтенанта и негласно стала правой рукой самой Вайтмейн – огромная честь.
— Я сделаю все, что нужно, госпожа и не подведу орден и вас лично.
— Я знаю, глупышка, знаю. – в голосе Верховного Инквизитора было тепло и еще кое-что, знакомое Мескалите за долгие годы пребывания в ордене. Салли Вайтмейн подошла к эльфийке и взяла ее лицо в свои руки, облаченные в багрово-алые митенки, доходившие до середины плеч. Она наклонилась к коленопреклоненной Мескалите, эльфийка ощутила запах духов из цветков Слез Артаса, пряный и пьянящий. Когда полные губы Вайтмейн сомкнулись на ее губах, Мескалита закрыла глаза. По телу пробежал жар возбуждения.
— Богиня Света радуется, когда мы любим друг друга, Мескалита – зашептала ей в ухо Верховный Инквизитор и эльфийка вздрогнула. Она думала, что только ей приходит в голову думать о великом Свете как о некой Богине и, признаться, иногда даже боялась этих мыслей. Легким движением Салли расшнуровала свой корсет и груди, большие и красивые, с розовыми сосками, вывалились из заточения. Мескалита почувствовала, как там, внизу, становится нестерпимо мокро. Молча, Верховный Инквизитор сняла одежду с эльфийки, с жаром посмотрела на белую кожу, на алеющие маленькие соски красивых небольших упругих грудей. В алых чулках с кожаными ремешками, она прошла к одному из шкафов и достала оттуда хорошо знакомую Мескалите их общую подругу — кроваво красную плеть с девятью кожаными ремнями, с длинной рукоятью, заканчивающуюся круглым отполированным набалдашником… тоже очень хорошо знакомым… Этот вечер Мескалита проведет в пламени безумной и порочной любви, а завтра… Ей не хотелось думать, что будет завтра. Ведь до него еще так долго, а пламя между возлюбленными жгло здесь и сейчас. Мескалита взяла в руку плеть, облизнула шар-набалдашник, посмотрела на госпожу Вайтмейн, которая уже залезла изящной ручкой себе в трусики. Та кивнула, и Мескалита ударила плетью аккурат по полным и красивым грудям Верховного Инквизитора, та едва слышно простонала. Вся ночь была у них впереди, и алая плетка не один раз будет переходить из рук в руки. «Во славу твою, Богиня Света!» — мысленно воскликнула эльфийка крови, когда кожаные хвосты плети легли на круглую попку Вайтмейн. «Хоть бы этот вечер, эта ночь не кончались никогда…»
* * *
Три корабля резали сине-стальные холодные волны северного моря. Это были небольшие быстроходные суда вышедшие из гавани Тихоземья, который, как и Новый Авалон, еще спал в утренней неге. Отряд первопроходцев Алого Ордена провожали без лишнего шума, чтобы не привлекать особо внимания мирян.
— Земля! Приготовиться к швартовке! – прокричал бородатый капитан, Мескалита забыла его имя, но многие звали его Рыжим Волком. Впереди показались заснеженные берега. Паладин укуталась в меховой плащ. Злой ветер трепал волосы, колол холодом и жесткой снежной крошкой лицо. Все ближе становилась эта злая и неприветливая земля, земля, таящая в себе тысячи тайн. Тогда Мескалита еще не знала, что в Алый Орден и к госпоже Вайтмейн ей уже не суждено вернуться никогда.
(c) WARG