Костер размеренно потрескивал, то и дело взрываясь небольшим ворохом ярких красно-багровых искр. Языки пламени лизали закопчённый котел, вода в котором упрямо не хотела закипать. Крепкий орк сидел напротив костра и не отводил от пламени взгляда. Рядом с ним в землю был воткнут тотем с замысловатыми рунами на древнем орочьем языке. В свете огня был виден огромный шрам, пересекающий обнаженный торс шамана от левой груди до солнечного сплетения и ниже, толстый, с неаккуратно зажившими краями. Это был старый шрам, он не болел, но шаман никогда не забудет, как он был получен.
Рядом с костром села молодая эльфийка крови. Хотя может и не молодая вовсе, тьма их разберет – все красивые как на подбор и выглядят молодо.
— Гестальт, я могу чем-нибудь помочь вам? – светлые волосы были пострижены под каре, как объясняла сама эльфийка – чтоб легче было сражаться.
— Нет, Планария. Я благодарю тебя. Поздно уже, шла бы спать лучше. – могучий орк посмотрел на кипящую воду в котелке и сыпанул туда зеленоватый порошок. Он видел, как молодая эльфийка уставилась на его огромный шрам и как ей хотелось спросить что-то. Вечно неунывающая, задорная и веселая, она вступила в орден относительно недавно и нравилась всем своей открытостью и искренностью, так несвойственными ее народу.
Орк поднял голой рукой котелок и понес его в шатер. Вода продолжала булькать, когда орк поставил котелок возле лежака и сел на колени. Эльфийка выглянула через плечо орка и посмотрела на бесчувственно лежащего раненого. Шаман промокнул тряпку в зеленоватой воде и протер тело лежащего орка. Казалось, не было и живого места на теле бойца: шов на шве, шрам на шраме, неужели возможно было выжить после таких ран.
— Как он? – тихо спросила эльфийка. Она уже слышала всю историю битвы на перевале, как Герштальм, орудуя своим чудовищным мечом, положил почти два десятка противников, и если б не подоспевшая вовремя Брекаша, погиб бы там.
— Лучше. Раны его заживают, но… — Орк посмотрел на брата. Рыцарь смерти лежал неподвижно, свежие повязки снова начали чуть-чуть кровоточить.
Гестальт проговорил какие-то слова, затем провел над лежащим орком вырезанным тотемом. В воздухе появилась прохладная влажность, как после освежающего дождя. Дыхание раненого стало более ровным.
— Принеси мне мешок с травами, Планария. – Орк продолжал творить какие-то пассы над раненым братом. Эльфийка юркнула из палатки и почти сразу появилась вновь, протягивая могучему шаману кожаный мешок с травами.
— Благодарю тебя. – орк, не глядя на эльфийку, принялся рассыпать над братом травы. Падая, они оставляли в воздухе едва заметный бледно синий след.
-Пойдем теперь. Не будем ему мешать. Духи должны помочь. – Орк вышел и снова сел у костра.
— Вы с братом дружны. Это так здорово. У меня тоже есть сестра… Только я не знаю где она и жива ли еще. Я ушла из дома, покинула ее… Это было давно.
— Дружны… Да… — Орк вздохнул. – с Герштальмом порой трудно поладить. Мать говорила, что он унаследовал характер нашего отца… Ушла из дома, говоришь? Видимо все младшие такие обалдуи.
Эльфийка улыбнулась и хихикнула.
— Герштальм тоже покинул наш дом, ушел, будучи еще совсем юнцом. Сорвиголова и любитель затеять потасовку, кабацкий драчун, рубака. Удержать его на месте было невозможно. – орк смотрел на огонь. Оранжевые языки плясали, освещая небольшой круг. Искры от поленьев улетали вверх и исчезали на фоне иссиня-черного, усеянного мириадами звезд и созвездий неба. Планария молчала. Она слушала орка, боясь нечаянным вопросом или движением прервать то таинственно-ностальгическое настроение собеседника. И шаман продолжил свой рассказ.
— Гестальт, отвали! Дай я разобью им лица! – молодой орченок вырывался, но старший брат держал его. – Отпусти, кому говорю! Да я сейчас тогда тебе настучу.
— Герштальм, заткнись! Эти эльфы ничего тебе не сделали, они тоже Орда, придурок. – орк постарше держал брата сзади захватом. Младший плевался, пыхтел, шипел, вырывался. Конечно, делегация эльфов крови уже скрылась в дали, оставляя лишь едва заметный пыльный след.
— Ну почему ты не дал мне набить это гладкое и розовое, как человечья жопа, лицо! Ты видел, он мне средний палец показал, сученыш! – младший свирепо раздувал ноздри, и грозил в сторону дороги, туда, где скрылся кортеж эльфов крови, в котором, в том числе, ехали и их ровесники, молодые эльфы и эльфийки.
— Гер, ты тупой. Ты заводишься как бычара бешенный. Тебе стоит только палец показать, как ты уже в ярости. Так нельзя, брат. Бить надо врага, запомни. А эти – они хоть и придурки, но они не враги и они идут к самому Траллу в Оргриммар!
— К Траллу? Правда? К нашему великому вождю, который разбил кучу лиц ублюдкам из Альянса? Правда? – глаза маленького орка засверкали.
Старший брат вздохнул и покачал головой:
— Правда. Да, к самому Траллу.
-Ого!!! А я стану когда-нибудь бойцом нашего вождя? А, Гес, стану? Смотри как я могу! – орк принялся махать подобранной палкой, бить воздух ногами и свободной рукой, имитируя бой.
— Молодец. Станешь, если в голове твоей появятся мозги, Гер.
— Эй! Ты опять дразнишься?! Получай! – младший налетел точно маленький вихрь на старшего брата. Тот увернулся и дал мелкому пинка. Это разозлило Герштальма еще больше и он набросился с кулаками. Драка была недолгой. Конечно, старший поколотил младшего, как же иначе.
-Иди сюда. Сейчас перестанет болеть. – Гестальт брызнул из меха водой на разбитый нос младшего брата и провел рукой. На мгновение рука засияла белым светом и расквашенный нос более менее пришел в норму.
— Чертов колдун. – буркнул Герштальм.
— Это шаманизм, Гер. Наш отец, Stain, был шаманом.
— Он был великим бойцом и положил своим топором сотни говнюков из Альянса! – вскричал Герштальм.
-Ваш отец, говорят, сумасшедший шаман в какой-то черной секте, засранцы. – визглявый голос Торха, орченка из западной части Перекрестка прервал перепалку братьев. Задира и забияка, глава небольшой шайки таких же подростков-орков и парочки молодых тауренов не любил двух братьев, а те в свою очередь не очень любили его.
— Торх любитель пососать член у кодо! – рявкнул Герштальм и бросился на обидчика. Ему было плевать, что с Торхом было еще пятеро ребят. Гестальт сжал руки в кулаки и тоже пошел на шайку молодых орков.
— Эй вы? Мелкота? Опять драка, чтоли?! А ну встали на местах, говнари! – Барграх Однорукий был вне себя. – Я сейчас вам так наподдам, что вы сидеть не сможете неделю!
Но, конечно, воплотить угрозу в жизнь ему не удалось. Детвора разбежалась кто куда.
— Эх, молодежь. – Орк сплюнул. Посмотрим, как через неделю они пойдут на свинорылов. Как бы чего не вышло…
Заветный день пришел. Барграх встал перед строем молодых орков и тауренов, снаряженных в легкую кожаную броню.
— Вам выдали боевые топоры, мелкота. Топоры, щиты, кожанки. Мы с вами идем в вылазку на свинорылов северного хребта. Мне похер, кто тут кого не любит, кто кого как называет. Это не одна из ваших игр, это серьезная вылазка. Вполне возможно, что вам придется не только тащить отнятые у свинорылов наши же вещи, которые они забрали, ограбив очередной караван. Вполне возможно, что вам предстоит сражаться. И убивать. – орк замолчал. Обрубок его левой руки без кисти уперся в пояс. В правой орк держал копье. Рядом с ним был его верный серо-бурый волк по кличке Пыльный.
— Убивать, мелкаши. Проливать кровь. И самое главное – защищать друг друга. Я не мастер балалаить речи тут. Я вам скажу просто – мы Орда. Мы сила. Мы должны стоять друг за друга. – он взял паузу – Ну что, готовы?
Дружный крик молодых ордынцев разлетелся по небольшому поселку.
— За мной. Команды выполнять беспрекословно. Задача – добыть украденное и вернуться. Внимание свинорылой сволочи не привлекать. Если ввяжемся в бой – биться как истинные ордынцы.
Отряд во главе с одноруким орком вышел из Перекрестка и направился к горам, обросшим огромным терном. Барграх и Пыльный шли первыми. Замыкал строй молодой таурен Итшан. Караульного, которого встретили, Барграх убил одним броском копья, после чего быстренько подкрался к нему и извлёк оружие. Кровь противника привела молодых орков в возбуждение. Они захотели тоже в бой, убить кого-нибудь из противников, показать, что они тоже воины, что они взрослые. До указанного места дошли быстро и противников не встретили. Вход в пещеры был свободен, судя по всему, свинорылы ушли куда-то, вполне возможно, что грабить другой караван или своих собратьев из другого клана.
Воняло фекалиями и мочой, отряд пробирался вглубь пещеры тихо, все были наготове. На развилке Барграх повернул направо, после чего отряд натолкнулся на еще двоих свинорылов. Первого убил однорукий орк, второго загрыз его верный волк. Барграх участвовал во многих вылазках против свинорылов, был старым ветераном, участником не одной войны с Альянсом и другими противниками. Он знал, как устроены пещеры иглогривов, свинорылов и прочих им подобных. В пещере, которую хрюкающие твари подготовили для склада награбленного, было навалено множество разнообразных вещей, в основном принадлежавших ордынцам. По команде однорукого орка, молодые начали загружать украденное в свои заплечные мешки. Сам орк наполнил свой рюкзак последним.
— Ого. Вот этот я себе возьму. – прошептал Герштальм, беря двуручный топор, украденный свинорылами.
Барграх жестом приказал двигаться обратно. Половина пути прошла без приключений, но когда уже показался свет, и выход из пещеры был совсем близко, отряд засекли охотники. Волки прерий, прирученные свинорылами набросились на отряд. Барграх пригвоздил одного к земле, второго загрыз Пыльный, который был гораздо больше и сильнее. Свинорылы подняли тревогу. Их визгливые голоса эхом разлетались от свода пещеры.
— За мной, щенки! – рявкнул Барграх и стал пробиваться к выходу. Молодые орки и пара тауренов не отставали от него. Когда с боем удалось прорваться на поверхность, отряд понял, что дела их еще хуже, чем представлялось. Вход в пещеру был окружен. Взрослые здоровенные свинорылы побросали награбленные вещи и ринулись в бой.
— Лок’тар Огар, бойцы! – заорал Барграх и схлестнулся в бою с крупным свинорылом. Молодые бойцы орды с криками бросились на противника. Зазвучала сталь, свинорылы падали под яростным натиском ордынцев, однако их было больше. Однорукий Барграх и его волк Пыльный дрались с особенной яростью. Старый орк понимал, что жизни молодых ордынцев зависят от его действий. Стрела прилетела, как и положено, неожиданно. Уродливая и кривая, она вошла старому орку в левую грудь и застряла в ребрах. Важные органы задеты не были, но боль была очень сильной. Орк надломил стрелу и продолжил бой.
— Брат, прикрой меня! – крикнул шаман Гестальт. Герштальм с искаженным яростью лицом смертельно ранил одного из свинорылов и закрыл старшего брата. Гестальт достал вытесанный им самим небольшой тотем и воткнул его в землю.
С диким визгом один из свинорылов бросился на братьев. Герштальм замахнулся добытым двуручным топором и разрубил нападавшего одним ударом. Забрызганный кровью, орченок выглядел зловеще. Свинорылы теснили отряд Барграха. Многие из молодых были ранены.
-Долго ты еще, Гес?! – заорал Герштальм. Рядом с ним встал Торх. Отбиваться стало легче. Барграх и Пыльный сдерживали сразу шестерых наседавших противников, старого орка ранили еще в нескольких местах.
Торх и Герштальм защищали Гестальта, как вдруг перед ними в сопровождении двух закованных в броню свинорылов вышел огромный вожак с боевым знаменем за спиной. На поясе у него висели два черепа – человеческий и орочий, в руках был двуручный топор-тесак. Тварь гортанно хрюкнула и двое закованных в броню свинорылов бросились на молодых орков. Вожак направился к Барграху, игнорируя юных орков. Сперва он покончит с наиболее опасным противником, а уж потом разберется и с мелкими.
-Гес! – заорал Герштальм. И в этот самый момент юный шаман закончил. Землю слегка тряхнуло, а потом из-под земли полезли многочисленные корни, которые обвили противников, сдавливая их, ломая кости
— Уходим! – рявкнул Барграх, видя, как корни оплетают свинорылов. Пыльный последовал приказу хозяина. Отряд бросился в сторону Перекрестка. Задержался лишь один Герштальм, который с размаху срубил голову оплетенному свинорылу, одному из личной свиты вожака.
— Гер, беги!!! – Крикнул Гестальт, видя, как Герштальм вместо того, чтобы бежать за всеми набросился на второго оплетенного противника.
— Упрямый ублюдок. – зло бросил Барграх – Гестальт, за старшего! Отходите к Перекрестку!
Однорукий раненый орк бросился к только что добившему второго закованного в броню свинорыла молодому орку, чтобы схватить наглеца и бегом бежать обратно. Герштальм не видел, как сияние вокруг тотема исчезло и в этот самый миг опутывающие противников корни опали. Вожак с диким ревом бросился на молодого орка, за ним следом мчались остальные свинорылы. Барграх метнул копье, в надежде что хоть это остановит могучего вожака врагов, однако тот увернулся. Копье пролетело мимо и пронзило одного из бежавших следом за вожаком свинорылов. Герштальм неуклюже отбил могучий удар вожака. Топор его отлетел в сторону. Орк упал, а над ним навис огромный вожак. Грязно-серой молнией метнулся к врагу верный волк Пыльный. Острые зубы сомкнулись на руке, вожак свинорылов выругался, взревел и отшвырнул волка. Пыльный атаковал снова, острые зубы вцепились вожаку в толстую заросшую щетиной щеку. Вожак ударил Пыльного, волк снова оказался на земле и тут же атаковал вновь. Вожак был готов к этой атаке и встретил Пыльного ударом жуткого тесака. Волк взвизгнул, брызнула красная кровь. Гордое животное упало на землю, судорожно пытаясь встать. Кровавая пена выступила у пасти. Волк не скулил, не выл как другие его дикие сородичи. Это был боевой волк, старый и матерый. Он пытался встать и снова напасть на противника. Герштальм видел эту картину, слезы навернулись на его глазах.
Барграх с лету сбил вожака свинорылов с ног и принялся кулаком бить ему по морде. Хряк в тяжелых доспехах безуспешно пытался подняться и не смог бы, если б не другие свинорылы. Они стащили однорукого орка, кулак которого уже был в крови и помогли подняться избитому вожаку. Герштальм схватил топор, и бросился на свинорылов, но трое врагов быстро выбили у него оружие. Пошатываясь, вожак занес свой меч над Барграхом, а потом в его теле внезапно вырос здоровенный орочий, так называемый, волчий меч. Глаза вожака безумно завертелись в глазницах, из клыкастой пасти хлынула кровь. Свинорылы поменьше разом отпрянули. Их было больше дюжины, но все как один, они побежали, услышав громогласное «Лок’тар Огар!» и свист волчьих всадников.
Их было четверо. Могучие, в стальной броне с символикой орды, волчьи всадники из самого Оргриммара. Они быстро разбили свинорылов. Со стороны дороги на Перекресток, бежали молодые орки и таурены, которые и встретили всадников из Оргриммара и попросили помощи.
— Барграх, старый ты волк! – радостно крикнул предводитель всадников, вытаскивая меч который он метнул в вожака свинорылов. Судя по всему однорукого орка из Перекрестка он знал. Старый орк жестом поприветствовал друга. Первым делом, что сделал Барграх, когда встал – бросился к своему верному другу и товарищу – буровато-серому волку Пыльному. Животное тяжело дышало, кровавые пузыри надувались у раскрытой пасти и лопались. Вокруг гордого зверя уже натекла алая лужа. Преданный зверь перевел взгляд на старого вояку-орка. Передняя лапа последний раз заскребла сухую землю степей и дыхание волка прервалось.
Барграх сидел на коленях возле тела верного друга и товарища, с которым прожил уже очень и очень много лет.
Герштальм тихо подошел и встал в трех метрах за спиной старого ветерана. По щекам молодого орка катились слезы. На плечо ему легла тяжелая рука. Это был вожак волчьих всадников, командир Зертрим.
-Пойдем, малой. Оставим его тут, одного. Он прощается со своим другом. Я помню Пыльного еще волчокном. Я сам тогда был еще молод.
— Это я виноват… Это все из-за меня… – Герштальм плакал.
— Он спас твою жизнь, маленький орк. – глухо проговорил Барграх, не оборачиваясь – Он отдал свою жизнь, защищая тебя. Он сегодня преподал лучший урок. Это и значит быть настоящим ордынцем – ценой своей жизни защищать близких. – голос орка был тих. Ветеран не плакал, наверное, годы и многочисленные битвы высушили его глаза, но сердце однорукого орка рвалось от боли и скорби.
— Подойди, Герштальм. Не бойся. Я не злюсь на тебя, хотя ты и сукин сын и упрямый ублюдок. Подойди. – Молодой орк повиновался. Он подошел и сел на колени рядом с Барграхом. Пыльный, могучий волк, с которым вся ребетня игралась с самого детства, и который ни разу не сделал хотя бы чуть-чуть больно хоть кому-то из малышей, лежал недвижим. Его желтовато карие мудрые глаза заволокла легкая пелена. Барграх дотронулся двумя пальцами до лужицы крови и прочертил линии на лбу молодого орка, а потом еще две на щеках. А потом он достал из-за голенища сапога короткий ножик и отрезал два клока волос. Оба их он ловко связал одной рукой в два небольших пучка и один протянул Герштальму.
— Береги его, малыш. Помни, что значить быть ордынцем и вспоминай иногда о Пыльном.
Герштальм сжал в кулаке клочок серовато-бурых волчьих волос и слезы еще сильнее потекли по его лицу. Он встал, и не оглядываясь, побежал в сторону Перекрестка, мимо волчьих всадников Зертрима, мимо брата и молодых ордынцев.
Орк-шаман замолчал. Он потянулся к фляге и сделал большой глоток, после чего выдохнул и утер рот. Эльфийка крови молча сидела и глядела на огонь. Глаза ее были печальны, она ждала продолжения истории. Повернув голову в сторону палатки с раненным Герштальмом, офицером Хорде Маллеус, Планария увидела едва заметные полупрозрачные силуэты с лёгким зеленовато-синим свечением.
— Это духи. Не смотри на них, они этого не любят. – Гестальт сделал еще один большой глоток, после чего отложил мех.
— А что было потом, Гестальт. Расскажите. – Планария посмотрела на орка. Тот задумчиво смотрел на пламя. Было видно, что ностальгия, захватившая его, еще не прошла.
-Потом… Да всякое было. Через четыре года Герштальм ушел из дома в первый раз. Бросил нас не сказав ни слова. Как оказалось, записался к отряду морских рубак-орков на корабль, сражался где-то в Тернистой долине, потом вернулся назад в Перекресток. Я тогда уже изучал путь шамана и овладел многими силами этого сложного пути. Он вернулся к нам израненный, вместе с караваном гоблинов из Кабестана. Помню тогда три дня выхаживали его с матерью. Потом он поправился и я понял, что удержать его на месте невозможно.
Пламя погребальных костров пылало до небес. Жители Перекрестка пели поминальные и славящие песни. В лютой сече на юге степей отряд ордынцев, в числе которых были и бойцы из Перекрестка попал в окружение отряда Альянса. Противник был разбит подошедшими силами Орды из лагеря Таурахо, но попавший в окружение отряд был практически полностью уничтожен. Два брата, молодых и крепких орка, шаман и воин стояли возле погребального костра и смотрели, как пламя возносит в небеса душу их старого наставника, ветерана Барграха. Однорукий воин в последней битве убил с десяток противников, прежде чем пал в бою, покрыв себя бессмертной славой.
— Лок’тар Огар, Барграх. – отсалютовал Герштальм и сам того не замечая коснулся обработанного специальным маслом клочка волчьих волос, связанного в пучок и висевшего на кожаной веревочке на груди.
— Пусть духи огня вознесут твою душу, друг. – проговорил Гестальт. – Куда ты теперь двинешь, брат?
— О чем ты, брат? – Герштальм пытался изобразить недоумение. Вышло у него это крайне плохо.
— Ты знаешь о чем я, Гер. Ты не усидишь на месте, ты воин, настоящий боец. Так куда ты теперь планируешь отправиться?
Герштальм помялся. В глазах его отражалось пламя погребального костра, потом он, не поворачиваясь к брату сказал:
— В Оргриммаре генерал Саурфанг собирает разведывательную экспедицию на север, в Нордскол. Говорят, существует опасность атаки Плети на Азерот. Набирают только лучших. Не знаю, правда ли мертвяки могут представлять угрозу.
— Понятно. – Гестальт склонил голову. – Мне кажется, брат, будто бы ты ищешь смерть, постоянно бросаешь себе вызов.
Воин орк лишь сжал в руке клок волчьих волос, талисман, полученный им в детстве в первой боевой вылазке.
— Ты не понимаешь…
— Может быть. – Шаман положил руку на плечо брата. – Но я не осуждаю тебя и не отговариваю. У каждого из нас своя дорога. Через полгода я ухожу из Перекрестка, сперва в Громовой утес, потом не знаю. Я должен постичь шаманизм полностью.
Орк воин улыбнулся: — Удачи тебе, брат. Послезавтра я выдвигаюсь в путь.
Они замолчали и смотрели, как пламя погребального костра тянется к ночному небу.
— После этого он ушел. Ну, сперва он подрался с проезжавшим Перекресток командиром форта в Когтистых горах, а потом уже ушел, потеряв свой талисман, который хранил с самого детства. Я думаю, он очень расстроился, но возвращаться было не в привычке Герштальма. Я нашел тот клок волос Пыльного и хранил его. Долго. До нашей следующей встречи. – Орк шаман сам того не осознавая дотронулся до жуткого шрама на груди. Эльфийка крови увидела этот жест и искра догадки зажглась в ее глазах. Но предположение было настолько жуткое, что озвучить его она побоялась.
Герштальм в палатке застонал. Шаман хотел было встать и направиться к раненому брату, но видя, что духи применяют к орку свою магию, не стал мешать эфирным созданиям.
— А через какое время вы снова потом встретились? Где это произошло? – эльфийка крови наивно смотрела на могучего шамана.
— Через несколько лет. Догадки Вождя Тралла были верны. Нежить Артаса ударила примерно через год, может быть больше, после того как мы распрощались с братом. Помнишь, наверное, жуткие летучие цитадели Короля-Лича и Кел’Тузада, чуму опустившуюся на Азерот, некромантов и прочие прелести вторжения. И конечно же Плеть. Орды безумной нежити. Мы долго еще ликвидировали последствия вторжения Плети, прежде чем отправиться с экспедициями в Нордскол. О брате тогда я ничего не знал. Вторжение застало меня в путешествии. Мы путешествовали с моим учителем, старым Тронкаром, орком из Оргриммара. Он первым почувствовал стоны земли, когда на нее опустились капсулы с чумой и тысячи неживых солдат Артаса. Мы вернулись практически сразу, учитель потом, как мне рассказали, погиб в одной из битв с солдатами летающих цитаделей Короля-Лича. Мы отбивали Оргриммар, потом уничтожали щупальца вторжения в других землях, прежде чем Вождь отправил Орду в Нордскол. Там-то я и встретился со своим братом спустя годы после последней встречи.
— Лучники! Пли! – заорал командир Агмар и сотни пылающих стрел взлетели в небо, чтобы потом упасть на штурмующую Молот Агмара нежить. Стрелы с горящими наконечниками раскалывали черепа, застревали в гнилых лохмотьях брони и плоти, но, казалось, врагу нет числа. Порождения смерти ползли, цепляясь друг за друга, на стены осаждаемой крепости. Два огромных горных гиганта-мертвеца лупили в ворота с такой силой, что те должны были вот-вот сорваться с мощных петель.
-Заряжай зажигательным! – командир Агмар был воплощением решительности и стойкости. Бойцы по его команде подожгли огромный заряд в метательной ложе катапульты, а та, в свою очередь, послала его за ворота. Пламя волной окатило нападавших, нежить горела и обретала вторую и последнюю смерть. Защитники воспряли духом.
Орк-шаман закончил читать заклинание, и волна поднявшегося пламени, вперемешку с комьями земли смела подступающих мертвецов. И тут, среди дыма, огня и снегопада орк-шаман заметил того, кто командовал всем эти жутким парадом нежити. Темная, закованная в черные латы фигура рыцаря смерти неподвижно стояла и смотрела, как разбиваются волны мертвецов об оплот Орды в Драконьем погосте – Молот Агмара.
— Бейте по рыцарю смерти! – закричал шаман, и послал в сторону мрачной фигуры в дали заряд молнии. Рыцарь не шелохнулся, а заряд растаял в блеснувшем зеленым светом магическом панцире.
Агмар тоже обратил внимание на мрачную фигуру, едва видимую среди хаоса сражения, и приказал бить по ней. Лучники открыли огонь, и мрачный всадник на мертвом коне сдал назад, а потом и вовсе скрылся.
Защитники добили последних живых мертвецов Короля-Лича и принялись сжигать останки в огромных кострах.
— Это был командующий этой жуткой атакой. – обратилась к вождю тауренка-воительница.
— Знаю. Ушел он и атака захлебнулась. – Агмар потер подбородок. – Эти ублюдские рыцари смерти сущий ужас.
— Я слышала, что часть рыцарей взбунтовалась! Они организовали орден черного клинка или как-то так и больше не служат Королю-Личу.
-Не знаю, не знаю. – Агмар сплюнул на землю. – Завтра атакуем нежить на рассвете.
Рассвет не заставил себя ждать, и боевой отряд Орды хлынул из Молота Агмара строем волчьих всадников. Гестальт скакал на своем боевом волке во втором ряду и хорошо видел, что творилось впереди. Скопление нежити они нашли быстро. С каждой минутой полчище увеличивалось, поднимались все новые и новые мертвецы. Грянул боевой рог и Орда пошла в атаку. Красные знамена развевались на ветру, гремели боевые барабаны всадников на кодоях, которые также были в числе ударной группы Агмара. Первые строи нежити разлетелись осколками костей и черепов, вторые последовали за первыми далее последовал маневр разворота и снова удар. А дальше отряд Агмара завяз в нежите, кроша их направо и налево. Шаман Гестальт держался позади бойцов рукопашного боя и призывал целительные силы для бойцов Орды и гнев стихий для мертвяков Плети. А потом зазвучали жуткие утробные горны, от которых повеяло холодом и яростью самой смерти. Это были они, рыцари Короля-Лича, его элита. Всадников было шестеро, и все они мчались вперед.
— Орда! Приготовиться! – Агмар развернул отряд для того, чтобы встретить нападающих. Рыцари, как по команде подняли рунические клинки. Волки ордынцев оскалились. Прямо перед строем орды начали подниматься новые мертвецы, причем вставать сразу десятками.
— Держать строй, Орда! – Агмар был неумолим. Нежить нахлынула на ордынцев, пропуская вперед своих владык. Черные всадники врезались в ряды и оружие их несло смерть. Гестальт видел, как крепкий рыцарь смерти, скорее всего орк, с размаху разрубил надвое тауреншу. Другие рыцари тоже врезались в строй орды, которая сражалась сейчас и с нежитью и с рыцарями смерти.
Гестальт бросил на землю тотем и принялся творить заклинание, взывая к силам стихий и духам. Стихии Нордскола отвечали неохотно. Шаман вложил все силы в заклинание, а когда стихии откликнулись, крикнул:
-Командир!!! Все назад!
Ордынцы быстро отступили, разорвав дистанцию с нападающими и в тот же миг земля под ногами нежити и рыцарей смерти дрогнула и пришла в движение. Скелеты и зомби рассыпались и разваливались от жутких колебаний земли, рыцари смерти попадали с коней, те тоже повалились на разгневанную дрожащую землю.
— Лучники, пли! – Агмар махнул рукой и, внемля его команде, в противника ударили стрелы. Некоторых рыцарей смерти ранило, другие же остались невредимыми. Один из черных всадников протянул руку по направлению к шаману, который поддерживал заклинания на тотеме и тот понял, что не может вдохнуть воздух, горло будто бы сжала невидимая ледяная рука. Жуткая хватка подняла его над землей, он задергал ногами, но вдохнуть не получалось.
— Лучники, еще залп! Отбейте шамана! – Агмар и другие воины ближнего боя бросились на приходящих в себя рыцарей смерти. Гестальт почувствовал, как жуткая хватка отпустила его и он повалился на притоптанный снег.
Рыцари смерти снова перешли в наступление. Всего шестеро, но в них была сила самого Короля-Лича и потому разили они без промаха и с невероятной жестокостью. Рунические клинки рубили и кромсали. С некоторыми были верные вурдалаки, которые также помогали своим хозяевам в бою.
Тень нависла над Гестальтом. Он ловко поднялся и взглянул на противника. И охнул.
— Герштальм… брат… — прошептал орк и в этот миг рыцарь смерти атаковал. Шамана спас только лишь его магический посох, который смог отвести удар жуткого рунического меча.
— Брат! Опомнись, это я! – Шаман закричал. Он в страшном сне не мог представить себе такое.
— У меня нет брата. Я воин Короля-Лича. – прозвучал в ответ леденящий душу голос. Глаза орка горели синим огнем, кожа была бледной, словно у орка-покойника. Еще взмах мечем, и шаман увернулся с большим трудом.
— Нет, брат, борись! Хватка Артаса отпустит тебя, если ты будешь бороться! Ты ордынец, ты мой брат!!! – Шаман сделал жест рукой, сил осталось совсем мало, но стихии послушались его и на пути рунического меча встал щит земли. Позади кипела битва, Орда побеждала падших рыцарей, но он, Гестальт, был отрезан от основных сил. Стихии помогали, но они слабели ровно настолько, насколько уходила сила шамана.
— Познай гнев Короля-Лича, смертный. – взревел орк-рыцарь смерти и расхохотался. Рунический клинок разбил глыбы земли. Защиты больше не было.
— Раз так… Тогда бей, брат. – орк рванул на себе броню, обнажая грудь. Рунический клинок уже застыл в точке замаха и начал движение вниз. Гестальт закрыл глаза. Пасть от руки своего брата, чудовища, созданного руками Короля-Лича. Пусть так. Казалось, мгновения остановились. Перед мысленным взором шамана промчалась вся жизнь, их с братом многочисленные приключения и ссоры, совместные битвы и пьянки. Как же так случилось, что его брат, чистый сердцем и яростный боец, настоящий ордынец Герштальм превратился в это.
Клинок падал вниз, когда взгляд рыцаря смерти привлекла небольшая безделушка, висящая на кожаном ремне на шее у орка-шамана. Это был сплетенный клочок буровато-серых волчьих волос.
Раскаленная игла воспоминаний пронзила сердце рыцаря смерти. Перед его глазами предстала та самая картина: вожак свинорылов, который вот-вот снесет ему, Герштальму, голову, стремительный и молниеносный прыжок Пыльного, удар тесаком и отлетевший в сторону гордый волк. Барграх, сидевший на коленях перед телом верного друга, Барграх который мажет ему лицо кровью Пыльного и отрезает ему и себе клочки шерсти гордого и смелого волка. «Он отдал свою жизнь, защищая тебя. Он сегодня преподал лучший урок. Это и значит быть настоящим ордынцем – ценой своей жизни защищать близких». Ледяная пелена развеялась, Герштальм изо всех сил пытался остановить падающий меч, и ему это почти удалось. С гулким ударом рунический клинок, уже замедленный усилием Герштальма, рассек шаману грудь. Кровь брызнула на лицо рыцарю смерти. Он видел, как его брат открывает глаза, чтобы в последний раз посмотреть на него, убийцу собственного брата.
— Ты… вернулся… б…рат… — прошептал шаман и потерял сознание.
— НЕ-Е-ЕТ! – рыцарь смерти подхватил заваливающегося брата. Окровавленный рунический клинок с лязгом и грохотом упал на землю. Впервые после того самого раза, когда по его вине умер волк Пыльный, друг и верный помощник Барграха Однорукого, могучий орк почувствовал, как мокнут глаза.
Рыцари смерти были разбиты. Ордынцы окружили последнего из них, несущего на руках их шамана, истекающего кровью. Бойцы бережно взяли шамана, и один из них закричал:
— Он еще жив! Скорее, лекаря! Скорее!
Шамана с жуткой раной на груди тут же обволокло бледно-желтое сияние. Молчаливый жрец-нежить молча отодвинул столпившихся над орком ордынцев.
Рыцаря смерти заковали в кандалы и отвели в сторону, тот лишь шептал одну фразу: «помогите ему, помогите моему брату, прошу…».
Жрец сморщился от боли. Жрецы – отрекшиеся, пожалуй, самые самоотверженные целители. Испытывая боль от проходящего через них света, они используют его для исцеления раненых. Жрец сейчас весь сиял ослепительным белым огнем, который с его пальцев стекал прямиком к располосованному орку-шаману. Свечение продолжалась не больше минуты, после чего, пошатываясь, ослабший жрец сообщил:
— Жить будет.
Эльфийка смотрела на орка полными слез глазами. Теперь она полностью убедилась, откуда этот жуткий шрам на теле могучего шамана. Шаман улыбнулся.
— Вот такая вот история, маленькая эльфийка крови.
— А что было дальше? – Планария не смогла усидеть на месте и вскочила.
— А дальше я приходил в себя, наверное, целую неделю, если не больше. Герштальма до этого держали в клетке, после того, как я пришел в себя, его выпустили. Тьма Короля-Лича покинула его, он стал одним из тех рыцарей смерти, кто сумел освободиться от власти Артаса. После той битвы мы с братом сражаемся плечом к плечу. Вместе с ним же мы и вступили в орден Хорде Маллеус, тот самый орден, у истоков которого стоял наш отец, Stain. Вот такие вот дела. Ну что ж, проверим-ка нашего раненого.
Орк встал и подошел к лежащему бесчувственному рыцарю смерти. Дыхание орка было ровным, аура жизненной силы приходила в себя. Духи хорошо поработали над его исцелением.
— Жить будет.- сказал с улыбкой орк-шаман. — Скоро утро уже, давай беги в свою палатку спать, а то наш вечно бдящий Экзарх сейчас заметит тебя и добра тогда не жди.
— Доброй ночи, шаман Гестальт – улыбнулась и хихикнула молодая эльфийка крови и скрылась.
Шаман еще некоторое время стоял, молча глядя на затухающее пламя костра. Он вспоминал те былые дни и битвы, которые они прошли вместе со своим братом, орком Герштальмом.
-Славная история, быть может, вышла бы из наших приключений, да брат? – тихо проговорил он в темноту. Ответа ему не было.
(c) WARG
